Избранное

— Хорошо, — сказал Брюло. — Можешь идти. Дамы и господа, — продолжал он подмигивая, — к сожалению, я должен констатировать, что среди нас есть лицо, недостойное находиться в нашем уважаемом обществе. Исчезло четыре апельсина, и я прошу виновника немедленно сознаться.

Ответа не последовало, все старались держать себя в руках. Асгард слушал открыв рот и напряженно сощурившись.

— Виновник не хочет сознаваться, — продолжал господин Брюло. — Дамы и господа, чтобы избавить невиновных от подозрения, не остается ничего иного, как проверить у всех карманы. Госпожа Брюло может без труда проделать это с женщинами, я беру на себя мужчин. Есть ли у кого-нибудь возражения?

Все гости отрицательно покачали головой. То же самое сделала и госпожа Жандрон, которая вдруг поняла, какой опасности она подвергалась. Ведь если бы она вместо сумочки сунула апельсины в карман, дело приняло бы для нее плохой оборот.

Приступили к обыску.

— Я предлагаю, чтобы господин Брюло обыскивал дам, а госпожа Брюло — мужчин, — крикнул Кольбер, потирая нос.

— Ах нет, что вы, — запротестовала одна из венгерок, бросив взгляд на хозяина дома.

— Господин Кольбер пошутил, — успокоил ее нотариус.

Супруги Брюло делали вид, что усердно ищут, но, конечно, ничего не нашли.

— Дамы и господа, — сказал нотариус, — обыск не дал результатов. Осталась одна госпожа Жандрон, но эта достойная уважения дама не могла сделать такое. Об этом не может быть и речи. Она вне всякого подозрения.

Госпожа Жандрон с благодарностью посмотрела на него.

— Но если вы потребуете, чтоб обыскали и ее, просто для порядка, то она, разумеется, готова показать свои карманы.

— У меня только один карман, — уточнила старуха.

— Заносим в акт, — сказал господин Брюло. — Итак, она, разумеется, готова показать свой карман.

Госпожа Жандрон осторожно опустила сумочку на пол и задвинула ее ногой под стол.

— Я считаю, что и подобном случае ни для кого не следует делать исключения, — заявили госпожа Дюмулен.

— Конечно, нет, — поддержал Кольбер. — Свобода, Равенство, Братство. — И он затянул «Марсельезу».

— Мадам, — произнес Брюло, отодвигая стул со старухой от стола, — прошу вас на минуточку встать. Это очень быстро.

Госпожа Жандрон повиновалась. Она сама показала карман. Госпожа Брюло ощупала его и заявила, что он пуст.

— Мадам, — сказал Брюло, — мы глубоко обязаны вам за вашу любезность. Я надеюсь, что вы не обиделись на нас, иначе поступить было нельзя. Садитесь, пожалуйста, госпожа Жандрон.

И он галантным жестом помог ей сесть.

Лицо старухи разгладилось, чувство бесконечного облегчения осветило ее черты, когда она вновь уселась на свой стул.

Господин Брюло хотел было придвинуть ее стул к столу, но вдруг нагнулся и извлек из-под стола зеленую бархатную сумочку.

— Не роняйте в другой раз, мадам, — сказал он, протягивая ей сумочку.

Госпожа Жандрон в отчаянии пыталась вцепиться в нее обеими руками.

— Одну минутку, — сказал Брюло. — Я хотел бы сделать вам подарок. Мы старые друзья, а маленькие подарки способствуют укреплению дружбы.

Он выбрал самый красивый апельсин из восьми еще оставшихся в вазе и раскрыл сумочку, чтобы положить его туда. Старуха сидела как каменная, с застывшей кривой улыбкой на губах.

Вдруг на лице господина Брюло появилось выражение глубокого удивления.

— Боже мой, — едва мог он вымолвить. — Что это такое?

Он схватил сумочку за нижние углы и вытряхнул ее на стол.

Из нее выпали носовой платок, ключ и четыре пропавших апельсина. Брюло снял с головы черную шапочку, словно стоя у свежей могилы. По парадной зале прокатился страшный взрыв смеха, а нижняя губа госпожи Жандрон задергалась, словно она читала молитву. Она посмотрела на хозяина дома, на постояльцев, потом на четыре злополучных плоди, и остатки крови бросились ей в лицо. Ей было стыдно.

— Дамы и господа, — начал Брюло, — тайна исчезнувших апельсинов раскрыта, и вот сидит виновница, из-за которой все вы оказались под подозрением. Нам, собственно, следовало бы передать ее в руки полиции, но мы этого не сделаем, мы избавим ее от двадцати лет тюремного заключения. Вместо этого я предлагаю разделить между нами всеми ее состояние, равное, по словам господина Гарусса, двум миллионам франков. Кто крадет апельсины, тот вор, отсюда можно сделать вывод, что ее богатство накоплено нечестным путем. Так или иначе, она должна от него отказаться.

Слово «состояние», кажется, дошло до сознания старухи, так как она вдруг встала, и ее седая голова вознеслась над сидящими.

— Ты лжешь, — заявила она, сгребая сумочку, ключ и носовой платок. — У меня нет и четырнадцати тысяч франков. А недавно мне еще пришлось заплатить за новое платье.

— Бросьте, — перебил ее господин Брюло. — Деньги переходят в нашу собственность. Бумаги, между прочим, уже составлены.

Из внутреннего кармана он вытащил газету.

— Попробуй-ка, если можешь, — крикнула госпожа Жандрон, крепче сжимая в руке ключ, словно собираясь ударить. — Воры, обманщики, поганый сброд, — кричала она, без посторонней помощи покидая парадную залу.