Избранное

Снова Садуллах сел в такси, с охами и ахами доехал до хана.

Мустафенди первым делом взглянул на большой палец, высунувшийся из ботинка.

— Эх, это уже для тебя большое добро, дружище! Ты обязательно должен найти полторы тысячи лир, должен найти, но как, где? Уж больно ты бедный, братец. — Опять его взгляд приковал вылезший из ботинка палец. — Что же делать, ума не приложу. — И вдруг он подумал: «Эге, а ну как он и за постой в хане не сможет заплатить? Смотри-ка ты, без конца, стервец, на такси разъезжает!»— Тебе бы, — снова обратился он к Садуллаху, — продать немного землицы, набил бы кушак деньгами, с ними и появился бы здесь! Покумекай, в какие времена мы живем! Какой дурак едет в Анкару без денег?! Да-а, скажи-ка, что ты теперь будешь делать? Неужто в вашей деревне нет учителя, какого другого наставника, который втолковал бы вам, что в Анкаре без денег шагу не ступишь?

— Да ладно тебе! — отмахнулся Садуллах. — Ну, сделали промашку! — Можно было подумать, будто в деревне у него было полно земли, которой можно торговать, много денег, которыми можно было бы набить кушак. — Ладно уж.

— Хотя бы сейчас смотай в деревню! Если утром выйдешь, к обеду будешь в Невшехире, а оттуда уж как-нибудь, пешком или на ишаке, доберешься до деревни, продашь, получишь деньги, глядишь через пару дней вернешься. Другого выхода я не вижу. Ну как, сможешь?

— Ей-богу, — начал Садуллах и тут же остановился, точно поперхнувшись. — Ей-богу, верно ты говоришь. Только ничего этого не получится. Крыльев-то у меня нет, чтоб я мог летать! А коли даже и доберусь я до деревни, что продам? У кого там найдутся свободные деньги? Нет, не справиться мне с этим делом! Да и всем нам, считая земляков, не справиться!

— В таком разе… — сказал Мустафенди, заметно повысив голос, — дела твои — совсем дрянь! Ты свою дочь не вылечишь.

— А что, если обратиться в Красный Полумесяц, сказать, что я участник освободительной войны и так далее!

— А у тебя рука есть?

— Есть, и к тому же очень крепкая, — ответил Садуллах.

— Кто же это? — с надеждой спросил хозяин хана.

— Аллах! — ответил Садуллах.

Мустафенди горько улыбнулся:

— Аллах это очень хорошо. Однако тебе нужен человек.

— Кроме Аллаха нет у меня никакой руки, Мустафенди!

— Так дело не пойдет! — сказал тот, покачал головой. — Ну что ж, посиди-ка вот так. Дочь пусть лежит наверху. А мы поищем еще какой-нибудь выход… — Взор его опять прилип к торчащему пальцу. — Ну, какой тут есть выход? Ты сам говоришь, что нет, а что поделаешь, когда нет? Нет, да и все тут.

— Верно… — согласился Садуллах.

Перевалило за полдень. Садуллах все сидел. Джемиле лежала наверху. Мустафенди взглянул на Садуллаха: — И долго ты так намерен сидеть?

— Не вини меня, Мустафенди. Ведь это целых полторы тысячи, подумать только — целых полторы тысячи! Откуда мне их взять? Столько деньжищ в деревне мне не найти, а уж в городе — тем паче. Если знаешь какой-нибудь выход, скажи. Как скажешь, так и сделаю. Скажешь: «Укради» — украду, скажешь: «Ограбь лавку» — ограблю. Все, что скажешь, сделаю, даже это. Только вот не успею ограбить лавку, явится толпа полицейских, заберут меня… Какая от этого польза Джемиле? Я окажусь в каталажке, она останется в твоем хане, еще беда на твою голову! Давай обдумаем это дело вместе. Ты уж не считай меня совсем дураком. Послушай, вот о чем я еще думаю: мы все время ездим на такси, а денежки-то тают, скоро и за постой тебе заплатить будет нечем. Вот почему нам очень нужно поскорее найти эти деньги! Если не найдем, мы пропали!

— Да, это так, — сказал Мустафенди. — Так-то оно так, но что нам делать?.. Неужто у тебя нет ни одного знакомого, ни одного родственника, ни одного человека, который бы приехал из вашей деревни и жил бы сейчас здесь, вон в этих геджеконду? Неужто нет депутата от Невшехира, которого ты хоть немножко бы знал?

— Я уже сказал тебе, — ответил Садуллах, — что есть у меня очень хороший заступник, это Аллах! Однако ни разу я не видел его в лицо. Он у меня только в сердце.

— Понимаешь ли ты, Садуллах Якар, что нужно немедленно найти выход?! — Помолчав, Мустафенди добавил: — Иначе… Пойми, твоя дочь уже не в силах терпеть! Должно быть у тебя несколько знакомых типов вроде депутата от Ичеля, пробивных как бульдозеры, они сразу же решили бы твое дело! Но вот на тебе, нет таких. Да, перед тобой очень трудное дело, очень! Эх, будь у тебя влиятельные знакомые, в два счета бы все уладили!

— Нет у меня ни одного такого человека! — вздохнул Садуллах. — А ты сам не мог бы ссудить мне эти деньги? Спас бы я свою дочку операцией, а потом вернул бы тебе все сполна, даже с процентами. У меня ведь нет таких денег, понимаешь, и в деревне нет, но, если ты мне одолжишь, это уже вопрос чести — дом свой продам, но верну долг…

Взгляд Мустафенди опять опустился на палец Садуллаха.