Избранное

Новые «отцы города» первым делом изменили план застройки. Однако простой одаджи Мевлюд-эфенди узнал об этом не сразу. Хайри-бейэфенди установил тесный контакт с Анкарой, с Банком по делам илей[111], с министерством строительства и расселения. За четыре года, прошедшие с момента принятия старого плана, на востоке только и построили что фундамент Кузлусайской мечети. Почему, вы спросите? Да потому, что план не имел под собой реальной основы. Горожанам не нравилось восточное направление. И ко всему еще считалось, что бурский архитектор, автор плана, страдает левыми завихрениями. Решили переориентировать застройку города на запад. Хайри-бейэфенди повидался с наиболее влиятельными парламентариями и заручился их поддержкой. Что там ни говори, а человек он был пробивной, дело свое знал. По новому плану, составленному банковским архитектором, развитие города направлялось на запад.

Строительство должны были вести на землях Чизмеджи, Хельваджи и хаджи Мухиттингиля. Там и планировалось расположить автостанции, гаражи, промышленные предприятия, общественные учреждения, офицерские и сержантские дома, туристический центр, школы, парки, мечети, спортивные сооружения, закрытые залы и бассейны. Новый план был согласован во всех инстанциях. Как-то вечером одна копия была вывешена в кабинете уважаемого господина мэра, другая — в кабинете начальника отдела по делам науки и техники. Вот тут-то Мевлюда-эфенди и хватил паралич. Его отвезли в больницу. Хайри-бейэфенди проявил большое участие в судьбе простого служащего: дважды посетил его в больнице — преподнес флакон одеколона и цветы.

Три недели провалялся в больнице Мевлюд-эфенди. Затем его выписали и отвезли домой. Жизнь есть жизнь. Ее течение, разумеется, не прервется из-за болезни Мевлюда-эфенди. Город начали расширять в сторону горы Таккели. Сначала туда перенесли автобусные станции, гаражи. Провели дороги. Разбили строительные площадки. Новый мэр строил мечети в каждом новом махалле. Для одной из них он отвел участок собственной земли. И сразу же началось строительство. Деньги для этой мечети не пришлось собирать ученикам школы имама-хатиба — выделило правительство: в этом год) шестьсот тысяч лир; на другой год предусматривалось увеличение ассигнований до восьмисот тысяч лир. Три года — и мечеть будет готова. Эта сторона города в отличие от той, другой, похожей на поверхность необитаемой планеты, застраивалась быстро. Участки под новые многоквартирные дома продавались по триста пятьдесят — четыреста лир за квадратный метр. Поговаривали, что скоро их стоимость возрастет до пятисот.

Рекруты, которые уезжали для прохождения двухлетней солдатской службы, возвращаясь, не узнавали своих родных мест.

Не зря говорится, что человек, знающий свое дело, подобен вооруженному мечом воину. Мевлюд-эфенди знал эту поговорку, но еще лучше знал ее Хайри-бейэфенди. Махалле Кузлусай так никогда и не будет построено. А Кузлусайская мечеть останется недостроенной. Если что и изменится, то лишь через четыре года, при условии что Хайри-бейэфенди провалится на выборах, но это, откровенно сказать, маловероятно. К тому же дни Мевлюда-эфенди сочтены. Опираясь на палку, он с трудом расхаживает по дорожке около своего дома.

Перевод А. Ибрагимова.

Из сборника «Хлеб мира» (1981)

Папина работа

Вокзал в Дуйсбурге большой: тринадцать перронов — и все под одной сводчатой стеклянной крышей. Один поезд прибывает, другой отправляется. Есть деньги — садись и кати, куда твоей душе охота: в Голландию, Данию, Швецию, Швейцарию, Австрию, Францию. Поток пассажиров не иссякает ни днем, ни ночью. Так же как и поток грузов: сырья и готовой продукции. На сорока железнодорожных путях стоят товарные вагоны в ожидании погрузки или разгрузки. Сдается мне, что другого такого вокзала нет на всем белом свете.

На днях наша учительница фрау Рамахер объявила:

— Два класса, в том числе и ваш, едут на экскурсию в Кёльн. Расходы оплачивает школа. Участие в экскурсии обязательно. Но надо принести письменное разрешение от родителей.

Я летела домой как на крыльях. «Ну, — думаю, — на этот раз папа не сможет отказать…»

Вышло по-моему. Выслушав меня, отец не сказал ни «да», ни «нет», лишь покачал головой. Но я и не ждала, что он сразу согласится: «Хорошо, доченька, поезжай!» Не такой он человек. Не отказался наотрез — и на том спасибо.

— Если я не поеду, папа, меня могут оставить на второй год, — заключила я свое объяснение. — Экскурсия учебная, все равно что урок истории.

Это была чистая правда — я ведь никогда не вру ни отцу, ни матери. Нам предстояло посетить романо-германский музей. Вообще-то я уже ездила с родителями в Кёльн, но в этот музей мы не заглядывали. От нас требуется, чтобы мы записали в блокнот свое впечатление. Все это я рассказала отцу и добавила, что оплату расходов берет на себя школа.