Избранное

Я сразу догадался, что у нее любовное свидание. Значит, ее студент уже вернулся. А может, она встречается с инженером из управления шоссейных дорог?

— Твое присутствие желательно. Не понимаю, почему отказываешься?

— М-м-м… Ты же знаешь, я не люблю этого деревенщину.

— Тебя что, просят жизнью за него пожертвовать? Кто по шаткому мосту переводит, того и зови дядюшкой. А впрочем, не хочешь идти — не надо.

Я позвонил Нурджанджик, предложил ей составить мне компанию.

— Я с тобой, дорогой Нежат, хоть на край света, — обрадовалась она.

Сразу видно — дочь паши. Эта женщина ради меня развелась с мужем и переехала сюда из Лондона. А держится как! С ней не стыдно хоть где показаться. Сядем с ней в уголочке, пропустим рюмку-другую.

Однако во время обеда нам с Нурджанджик так и не удалось уединиться. То один подойдет, то другой, только и слышно со всех сторон:

— Поздравляю, бей-эфенди!..

— Примите мою благодарность, бей-эфенди!..

Ихсан Сабри поцеловал меня в обе щеки, следом за ним подошел Халдун, мы с ним тоже расцеловались, и с Шинаси Оманом, и с Садыком Перинджеком, Низаметтином-беем, Исметтином Сезгином. А как меня Сулейман приветил! Положил свою руку на мою, долго не отпускал. Он был на приеме с супругой. Мне показалось, что Назмийе-ханым немного поправилась с тех пор, как я ее видел последний раз. Сулейман тоже раздобрел. Я наклонился к уху Назмийе-ханым и прошептал:

— Назмийе-ханым, не перекармливайте своего мужа. Лишний вес вреден для сердца, а вы нам оба очень нужны…

Я представил им Нурджанджик:

— Эта дама — из числа моих самых близких друзей.

Потом к нам подошел Халдун.

— Ну как, — спросил он, — забрали тех двоих анархистов, что караулили под твоими окнами?

— Забрали. Спасибо большое, друг.

— О чем тут речь? — полюбопытствовал Сулейман.

— Тут, понимаете ли, два подозрительных типа, явно анархисты, выслеживали меня. С виду крестьяне. Один совсем старик, другой мальчишка, — ответил я тихо. — Я вызвал привратника, спросил, кто такие. Они и ему подозрительными показались. От таких жди какой-нибудь беды — то ли бомбу подбросят, то ли динамит подложат. Глядишь, и весь дом взлетит на воздух. Вот я и решил принять надлежащие меры предосторожности, позвонил Халдуну-бею. Спасибо ему, тут же прислал полицейских, и старика с мальчишкой забрали. Вот об этом мы и говорили сейчас.

— Я велел посадить их в камеру, — сказал Халдун, не выпуская из рук стакана с виски. Ему, видимо, хотелось порисоваться перед премьер-министром.

Назмийе-ханым прислушалась. Пристально оглядела меня. Потом скосила глаза на Сулеймана.

— А вы знаете, кто они такие? — спросил Сулейман.

— Может, они и не анархисты, — опередил я Халдуна с ответом. — Но ведь они могли попасться анархистам на удочку, могли стать слепым орудием в их руках. Право же, бей-эфенди, безденежье может вынудить человека на что угодно.

Назмийе-ханым расхохоталась:

— А не живет ли в одном доме с вами американец по имени Харпер?

— Кажется, живет. В десятой квартире, если не ошибаюсь.

— Точно, это они! — воскликнула Назмийе-ханым.

— Напрасно вы задержали безобидного старика и его внука, — сказал Сулейман. — Они приехали из Сулакчи и к анархистам никакого отношения не имеют. Пусть бы себе гуляли на свободе.

— Браво, бей-эфенди! И откуда вы только все обо всех знаете?

Сулейман, польщенный, от души рассмеялся:

— Как-никак я премьер-министр и должен знать все, что происходит в этой стране. Если где-нибудь хрустнет сухая ветка, мне и об этом будет известно.

С этими словами он отошел от нас.

Наконец нам с Нурджанджик удалось уединиться, и мы выпили немного вина. Прием подходил к концу, народу заметно поубавилось. Я выбрал подходящий момент и подошел к Сулейману, который вел беседу с Ихсаном Сабри и Халдуном.

— Простите, бей-эфенди, но все-таки хотелось бы узнать, будут ли приняты меры против студентов? Они вконец распоясались. Творят, что вздумается. Мало того, что они требуют реформ в университете, так они еще и призывают к бойкоту и захвату предприятий рабочими.

— Пускай. Собака лает — караван идет.

Мне, честно говоря, не нравится это качество Сулеймана: о каком важном деле ни шла бы речь, он предпочитает отшутиться, отделывается прибауткой. Как-никак он инженер по образованию. Значит, должен во всем в первую очередь видеть рациональное зерно. Есть в нем какая-то легковесность…

— Не придавай значения пустякам, Нежат-бей, — добавил он. — Наша цель уже не за горами… Куда спешить?

Я присоединился к группе своих стамбульских друзей. Поговорил о том о сем с Шахапом-беем, с Бехчетом-беем, оба они очень влиятельные люди, поздоровался с Али Сайакчи из Балыкесира, перекинулся парой слов и с Неджимом-беем, с Ихсаном Чилимом из Измира.

Наконец мы с Нурджанджик покинули зал приема.

— Не хочешь выпить по чашечке кофе в отеле «Бююк Анкара»? — предложил я.

Она согласилась, и мы пошли вверх по бульвару.

В «Бююк Анкара» мы расположились в холле, я заказал кофе. Как бы между прочим шепнул старшему официанту Селяхаттину:

— Позаботься, чтоб нам выделили номер. После кофе хочется отдохнуть.