Избранное

Я – русский.
Я из той породы,
Чья кровь смешалась
С небом и травой.
Чьи прадеды в зеленый храм
Природы
Входили с непокрытой головой.

И молча били низкие поклоны
Клочку земли –
В страду и в недород.
Им Русь казалась горькой и соленой,
Как слезы жен
Или над бровью пот.

Всё помнит Русь –
И звоны стрел каленых,
И отсветы пожаров на снегу…
Мы входим в жизнь
Открыто и влюбленно.
Уйдем –
Оставшись перед ней в долгу.

1959

Сыновья

Наивные акселераты,
Смешные наши малыши!
Они, наверно, втайне рады,
Что батек в росте обошли.

Мы были в их года пожиже –
Война, разруха, недород.
Тогда нам впору было б выжить
От тех харчей, от тех невзгод.

Смотрю на сына – и пугаюсь:
Что ждет их в этом мире гроз?
Он так доверчив, словно аист,
Что нам с тобой его принес.

1983

«Ты ставишь на видное место цветы…»

Ты ставишь на видное место цветы,
Но что-то мне грустно от их красоты.
Как будто ты их принесла из былого,
Из юности нашей, из той суеты,
Где было все радостно и бестолково.

Нам было тогда на двоих сорок лет.
А может быть, меньше чуть-чуть,
Я не помню.
…Мой поезд пришел из Твери
Только в полночь.
И первое, что я увидел, – букет.
Веселый, огромный – из белых гвоздик.
И так тебе шло это белое пламя,
Что даже перрон от восторга затих…

…А кончилось все,
Словно в чеховской драме –
Расстались влюбленные,
Вырублен сад…
Когда я смотрю на гвоздики чужие,
Я вижу сквозь них
Твой восторженный взгляд.
И думаю –
Как же красиво мы жили!

2002

«Я – в гостинице…»

Я – в гостинице.
А за окнами
По-осеннему грустный вид.
Бродит осень лугами мокрыми,
Заморозить их норовит.

Я печально смотрю на берег,
На крутой его поворот.
Словно где-то мой дом затерян.
И всё ждет он меня.
Всё ждет.

Словно юность моя осталась
На холодном на волжском дне.
И спокойная,
Будто старость,
Волга зябко течет по мне.

1956

Черный ворон

Этот зловещий фургон, прозванный в народе «черным вороном», однажды остановился у нашего дома и увез моего отца.