Избранное

— Верно. Союз свободных мореплавателей создал ты. Именно поэтому ты должен его воссоздать. Разве Союз свободных мореплавателей был шуточной затеей? — упорствовал Тамакити.

— Раз уж ты об этом заговорил… я ведь еще раньше предлагал капитулировать, — сказал Такаки. — Я вовсе не считаю Союз свободных мореплавателей шуточной затеей…

— Именно поэтому такой человек, как ты, должен уйти из убежища. — Чувствуя, что Такаки колеблется, еще настойчивее уговаривал его Тамакити. — А когда арестуют, выложить все начистоту, чтобы доказать непричастность Инаго и Доктора к стрельбе и казни Короткого. Иначе что будет с Дзином?

— Разве же это не ваша роль — общаться с внешним миром с помощью слов в интересах Союза свободных мореплавателей? Вы же наш специалист по словам, — повернулся к Исана Такаки, на покрасневшем лице которого были написаны колебание и страх.

— Мы уже говорили об этом вчера, только что говорили снова. Обо мне речи нет, — решительно сказал Исана. — Я слагаю с себя обязанности специалиста по словам Союза свободных мореплавателей. Я хочу полностью посвятить себя обязанностям поверенного деревьев и китов. Внутренние дела Союза свободных мореплавателей решайте вы, ветераны команды.

Исана взял охотничье ружье, принадлежавшее Красномордому, и, не глядя в глаза Такаки, вышел из рубки. По винтовой лестнице поднимались Доктор и Инаго. Чтобы разойтись с ними, он поджидал их на лестничной площадке третьего этажа. Дзин, которого прижимала к себе Инаго, выглядел обессилевшим из-за усталости, нервного напряжения. В объятиях Инаго он чувствовал себя уверенней. Инаго молча протиснулась мимо Исана, выразительно взглянув на него. Прикосновение девушки взволновало его. Благодаря тому, что он сделал для Инаго, каждый, кто встретится с ней потом, сможет одарить ее любовью…

Исана спустился вниз и посмотрел в бойницу. Полицейские машины и частокол щитов оставались неподвижными. Только теперь, когда щиты перестали отражать солнечные лучи, в промежутках между ними можно было увидеть выложенные в ряд мешки с песком. Исана посмотрел на черный, обгоревший ствол вишни, все еще покрытой густой сочной листвой. Дерево умирало, как человек, вскинув вверх руки, не в состоянии понять, что за враг напал на него. Тогда, в той европейской стране, почувствовав, что мальчик пришел в себя, Исана испытал взорвавшийся в его душе страх. Потом, с удивительно жестоким чувством превосходства осознав, насколько беспомощен этот маленький человек, висевший с поднятыми вверх руками, он сделал то, что намеревался сделать. И поскольку он был способен сейчас снова пережить то мгновение, когда осознал беспомощность мальчика, значит, то, что он совершил, не было совершено им бессознательно, в порыве безумия. Он отрицал, что слышал крик мальчика, когда об этом заговорил Кэ, ничего не рассказал ему о том, что руки его исцарапаны. Теперь Кэ умирает в страданиях, один на один с болезнью, взращенной в его клетках. Умирает с жаждой страданий, ревниво оберегая их. Но, возможно, отвергая уколы наркотиков из страха погрузиться в самого себя, он ни на мгновение не вспоминает того мальчика…