Избранное-86

«Армянский сын русского народа» – так сам Анатолий Иванович Дмитренко говорил о себе. Дмитренко – украинская фамилия, но в то время что русский, что украинец было без разницы. Я и сейчас не знаю, какой он национальности. Всю жизнь считал, что он – русский. Впрочем, какое это имеет значение?

Отец Толика – военный, и длительное время вся его семья жила в Ереване. Там же Анатолий закончил десятилетку, и там же поступил в институт. Потом отца Толика перевели в Киев.

Когда я с Толиком познакомился – он жил в Киеве, а приехал в Москву к Любе – подруге моей жены. Приехал свататься. С Любой он познакомился на отдыхе в Карпатах. Люба – архитектор, работала в одной мастерской со Светой, и даже сидели они в одной комнате, хотя специальности у них разные: Света – экономист по проектированию городов.

(Люба несколько раз вспоминала, как первый раз увидела Свету. Ей почему-то не очень хотелось идти работать в эту мастерскую. Открывает дверь комнаты, в которой ей предложили сидеть, огорчилась при взгляде на нескольких старух (лет тридцати – сорока), и вдруг увидела тоненькую девушку с острым носиком, и подумала: «Есть ещё люди в мастерской». Дружба Любы и Светы длится около шестидесяти лет до сих пор).

Толик Любу называл «улыба».

Хорошо запомнил первую встречу с Толиком. В то время мы жили на втором этаже двухэтажного деревянного дома близ метро «Пролетарская» (тогда его ещё не было).

В комнате примерно три на три метра ютились я, Света, двухлетний сын Максим и тёща – Полина Васильевна Никифорова. Вторая дверь с лестничной площадки была всегда заперта – соседи жили в другом месте. С этой же лестничной площадки вход в кухню полтора на два метра, а из неё в малюсенький туалет. Наша кровать у стены напротив входа, упиралась спинкой с одной стороны в стенку рядом с окном, а с другой в шкаф, отгораживавший нас от кровати тёщи. Кровать Максима стояла впритык к торцу шкафа. Сразу у входа – стол с табуретками вокруг.

Нам Толик понравился. Красивое лицо с римским профилем, светлые, курчавые волосы, атлетическое сложение. Толик занимался гимнастикой, и даже имел первый разряд, окончил институт, знал массу анекдотов. В общем, понравился.

Вскоре Толик женился на Любе и переехал в Москву. Работал он в закрытой организации. Участвовал в проектировании атомных станций, руководил разработкой каких-то автоматических линий. Потом работал в Атомнадзоре, дважды ездил в Америку в связи с разработкой системы безопасности радиационных объектов.

Он всегда готовился к застольям. На моём семидесятилетии он с Аней Фёдоровой были тамодами. Толик изображал Авдотью Никитишну, одев на голову косынку, а Аня – Маврыкину. У него очень удачно получался смех Авдотьи Нититишны.

Толик замечательно делал демонстрационные чертежи. В своё время мне Люба сделала для защиты кандидатской диссертации чертёж «Классификация отказов механизированных крепей». Букву «о» она чертила циркулем. Подобного чертежа наш ученый совет не видел. А Толик делал мне чертежи для защиты докторской диссертации. Писал он «на глаз». Но как ровно у него получалось! Его внук Андрюшка также великолепно пишет и рисует. Это в деда и бабушку Любу.

Хорошим слухом Толик не обладал. Но петь любил. Часто пел песню о старике и смерти, в которой смерть убежала от старика. Его же смерть застигла в молодом возрасте – ему не было и семидесяти лет. Умер скоропостижно. За несколько дней. От очень редкой болезни крови.

Он был очень артистичным. Таким и остался в моей памяти.

Анна Диманштейн

Аня – родная сестра Алика Диманштейна, с которым я дружил: мы одноременно проходили аспирантуру, а потом работали в одном научно – исследовательском институте. На первой же вечеринке у Диманштейнов, Аня покорила всех своими собственными анекдотами. Именно своими. Она работала гидом в Интуристе. И каждый раз после очередного сопровождения группы туристов по Италии, Франции или Москве, Аня рассказывала о реальных ситуациях с туристами. Запомнились её первые рассказы. Вот два из них.

Париж. Лувр. Её группа стоит возле знаменитой картины Леонардо да Винчи «Мона Лиза». Вдруг к ней подходит наш турист и говорит: «Мне нужно по малой нужде в туалет, а там вход платный. Денег у меня нет. Что делать?». Обычно советские туристы брали с собой матрёшки в качестве сувениров – французам они нравились. Аня решила, что дежурная в туалете впустит туриста за матрёшку, и говорит ему: «Возьмите матрёшку, и идите», а турист ей отвечает: «Какую матрёшку? Мне ведро нужно!».

Москва. Фойе гостиницы Интурист. Аня называет фамилии туристов для проверки, все ли на месте. В группе был бельгиец с фамилией из трёх букв: «джи», «о», «п». Звучит она как «жоп». Я сказала: «Господин жоп!». Видимо турист откуда-то узнал, что его фамилия звучит на русском языке неприлично. И на всё фойе он громко сказал: «Я не жоп, а ёп».