Избранное

— Не станет стараться — сразу уволим из парка, — погрозил пальцем Ираклий. — Сами устраиваем — сами и уволим! Еще надо проверить, как он ездит…

— Дельное предложение, — уцепился за сказанное Ираклием Варлам. — Он вас посадит и повезет, а вы смотреть будете. Технический контроль! Он вас посадит и повезет в нашу деревню. Там организуем небольшой праздник. Сначала в доме, а потом поднимемся на гору, зажжем там костер, будем на вертеле жарить барашка… С той горы… Георгий знает… правда, Георгий?.. вся земля на тысячу километров вокруг видна!

— Погодите, — Георгий рукой махнул, — не рано ли запели? Олень еще в лесу, а мы уж его свежуем…

— Наш будет олень, — самоуверенно сказал Ираклий. — Вместе с «Волгой». На радиаторе у нее!

Ворота таксомоторного парка были широко раскрыты, выезжали из них машины, другие стояли на бетонной площадке, десятка три — не меньше; деловито сновали люди; далеко разносились тягучие удары по железу; кто-то запускал неисправный двигатель — он «стрелял», захлебываясь; из хрипящего динамика звучали отрывистые команды: «08—26 на вызов!.. 44—15 зайдите к диспетчеру!..» Сварочная установка разбрызгивала ослепительные звезды белого огня.

У Ираклия и Георгия лица посветлели: такое все свое, знакомое…

Ираклий обратился к водителю ближайшей машины:

— Где нам, приятель, найти… э-э… — Он развернул бумажку, прочитал: — Э-э… Важу Филипповича Вачарашвили?

— А чего искать — вон Важа!

Показал пальцем на идущего к конторе рыжего мужчину — еще молодого, лет тридцати, но очень тучного. Они бросились вдогон:

— Товарищ Вачарашвили!..

Тот остановился. Поджидал их.

Сказал, когда приблизились:

— Зачем бежали? Я же не убегал от вас! Здравствуйте.

Золотая — от зубов — улыбка озарила его веснушчатое лицо. Весь рыже-золотой…

— Чем обязан? Общественная комиссия, да?

— Мы по поводу устройства на работу, — начал Ираклий, вытирая пот.

— Это несерьезно, — мягко перебил его Вачарашвили. — Чтобы к нам устроиться, люди по году и больше своей очереди ждут… Вакансий. А вы хотите сразу. И неужели все? Вот таким дружным коллективом?

— Да нет, — Ираклий подтолкнул вперед Анзора. — Вот этот парень… а мы с ним. Вам сегодня звонили…

— Мне, уважаемый, много звонят. И дома спать не дают — звонят.

— Насчет парня этого звонили…

— Так? Да?

Вачарашвили задумался, наморщив лоб, глядя куда-то поверх их голов, в синее небо. Проговорил неуверенно:

— Возможно, возможно…

— Точно! — в голосе Ираклия была нервозность. — Вот кто звонил вам… — И он назвал фамилию.

Важа Филиппович Вачарашвили улыбнулся, не открывая рта, без ослепительного золотого блеска:

— Пожалуй… Звонков много — а как место в штатном расписании найти? Машину?

— Это ваш ответ? — У Ираклия лицо было насупленно-раздраженным.

— Почему же? — Вачарашвили медленно и пытливо обвел каждого из них взглядом крупных, с близоруким прищуром глаз. — Такую нервную должность имею — врагу не пожелаю на моем стуле сидеть. Пойдемте.

У дверей конторы приостановился:

— Всем не обязательно… Кандидат в водители — со мной, вы, уважаемые его ассистенты, погуляйте, подышите…

— Гусь, — пробормотал Георгий, когда дверь закрылась.

— Уж я поеду в субботу к племяннику на дачу, — сплюнул себе под ноги Ираклий. — Уж поеду — расскажу… да!

Варлам уныло молчал.

Анзор вскоре вышел — и расстроенным. Это увидели сразу.

— Что, сынок?

— Посмотрел он документы — опыта, говорит, нет… рано… Мы выбираем, говорит… очередь!

Анзор губы покусывал.

— Вот! — веско заметил Георгий. — Опыт!

— И это всё? — зло спросил Ираклий.

— Нет, — Анзор мотнул головой, на дверь показывая. — Кто там, говорит, твой ближайший родственник — пусть зайдет ко мне, говорит…

— Иди, Варлам, — Георгий подтолкнул земляка.

— Один не убивай — нас позови, — сказал Ираклий.

И за Варламом захлопнулась дверь.

Подпирали спинами стену, молчали…

Может, минут двадцать не было Варлама, но часом это показалось.

А появился он на пороге — на их напряженно ждущие глаза наткнулся:

— Ну?!

Варлам свои смущенно отвел:

— Слава богу…

— Принял?

— Завтра, велел, пусть приходит парень, будет ему машина…

— Поладили, значит, — Ираклий усмехнулся.

Варлам кивнул…

— Пошли отсюда, — сказал Георгий; к Анзору обернулся: — Поздравляю, сынок, таксист ты.

И подумал: «Нет, совсем старый делаюсь — устал я как!»

Сердце щемило.

Ираклий возбужденно проговорил:

— Что-то я перенервничал сильно. Тут поблизости, на соседней улице, хинкальная есть. Там всегда прохладно… Угощаю я!

— Нет, я!

— Я.

И направились они в тот прохладный подвал, где пахло пряной едой, подтекающим из бочек кислым столовым вином и с магнитофонной ленты душевно пел для своих соотечественников Буба Кикабидзе.

Таким был день…

И он прошел, как проходят все дни.

Анзор остался в городе, Варлам уехал к себе в деревню.

Приблизительно через неделю невестка Георгия, Ира, возвратись с базара, рассказала, что подвез ее их знакомый из деревни… он самый, таксист Анзор Абуладзе! Увидел из своей машины, что стоит она у рыночного павильона с набитой сумкой в руках, подкатил: прошу!.. И, высадив у дома, наотрез отказался деньги взять. Рубля полтора счетчик настучал.