Читаем Избранное. Искусство: Проблемы теории и истории полностью

Советская наука в области теория искусствознания, историографии музееведения, истории древнерусского искусства в последующие годы стала развиваться совсем по другому пути. «Смутный силуэт» истории художественной культуры, истории детства, музеологии еще только угадывался на горизонте отечественного гуманитарного знания. Опыт прочтения детского рисунка, осуществленный Ф. Шмитом, и спустя почти сто лет представляет особый интерес для культурно-исторического исследования. Сегодня изыскания Ф. Шмита в области гендерной культурологии интересны именно тем, что он предложил новую методологию анализа такого оригинального типа визуального источника, как детские рисунки. Можно утверждать, что опыт этот уникален и значим не только как способ моделирования истории искусства, но как один из шагов к пониманию сложного психологического механизма, который определял траекторию пути художественного творчества человечества от ритмических «макарон» до современных вершин реализма, сюрреализма и всех самых разных направлений в современном гуманитарном знании.

Федор Шмит смелыми замыслами опередил свое время, а эпоха определила трагизм его личной судьбы и учеников, забвение научных открытий. Однако идеи Ф. Шмита оказались настолько жизнеспособными, а поставленные проблемы признаны фундаментальными, что через столетие его наследие способно дать импульс развитию новых направлений, выводящих российских исследователей на передовые рубежи мировой науки.

«Дело» по реабилитации имени и творческого наследия ученого, продолжающееся с разной степенью интенсивности уже более трех десятков лет, но не доведенное до логического конца, создает условия разноречивым оценкам. Недостаточная известность трудов Ф. Шмита тормозит этот процесс, служит основанием для раздраженных выступлений против «апологетики» его имени. До тех пор пока все творческое наследие Ф. Шмита не получило широкого обсуждения и признания научной общественности, оно не может быть критерием для объективной оценки фигуры Ф. Шмита и научной значимости его теории.

Теория Ф. Шмита остается практически неизвестной для мирового научного сообщества, несмотря на то, что широкую известность получили аналогичные теории, созданные западными искусствоведами. Только спустя полвека, по утверждению А. С. Дриккера246, выявленная Шмитом эволюционная закономерность в искусстве была заново открыта английским историком и теоретиком искусства Э. Гомбрихом (1909=2001)247. Верность основных положений теории Ф. И. Шмита248 подтверждает проведенный современными культурологами сравнительно-сопоставительный анализ концепций немецкого и российского искусствоведа. Данные оценки можно рассматривать как одну из попыток хотя бы «задним числом» вписать имя и открытия Ф. Шмита в пространство мировой науки.

Несправедливым фактом мы считаем то, что монографии и учебники Э. Гомбриха переиздаются многочисленными тиражами не только в Европе, но и в России249, тогда как не менее оригинальные труды Ф. Шмита остаются известными только узкому кругу специалистов. Становится дурной традицией возвращение российского интеллектуального наследия только после того, как они получают признание за рубежом. В такой последовательности в России «открывали» имена многих выдающихся соотечественников: М. М. Бахтина, П. М. Бицилли, А. А. Богданова и др. Не хочется думать, что «река времен» унесет «в пропасть забвения» научные достижения Ф. И. Шмита прежде, чем они получат лавры признания в своем отечестве.

Примечания

1Михайловский И. Б. Архитектурные ордера. М., 1925. С. 25.

2Климов Р. Б. Теория стадиального развития искусства и статьи. М., 2002.

3Банк А. В. Ф. И. Шмит (К 90-летию со дня рождения) // Византийский временник. 1969. Т. 30; Новожилова Л. И. Социология искусства (Из истории советской эстетики 20-х годов). Л., 1968.

4 См.: Каган М. С. Морфология искусства. Л., 1972. С. 130–135; Публикации на эту тему Н. И. Ушаковой: Проблема философии истории в трудах Ф. И. Шмита // Философия, история, современность. Л., 1973. С. 101–107; Первый опыт разработки философии истории искусств в советской науке (к 100-летию со дня рождения Ф. И. Шмита) // Методология общественного сознания. Л., 1979. В. 19. С. 170–180; Проблемы искусствоведения в трудах Ф. И. Шмита // Проблемы искусствознания и художественной критики. Л., 1982. С. 183–196.

5Банк А. В. Ф. И. Шмит (К 90-летию со дня рождения) // Византийский временник. 1969. XXX. С. 318–320.

6Каган М. С. Морфология искусства. Л., 1972. С. 130–135; Пивненко Л. С. Художественная жизнь города Харькова второй половины XIX – начала XX века. Автореф. канд. дисс. М., 1990.

Перейти на страницу:

Все книги серии Российские Пропилеи

Санскрит во льдах, или возвращение из Офира
Санскрит во льдах, или возвращение из Офира

В качестве литературного жанра утопия существует едва ли не столько же, сколько сама история. Поэтому, оставаясь специфическим жанром художественного творчества, она вместе с тем выражает устойчивые представления сознания.В книге литературная утопия рассматривается как явление отечественной беллетристики. Художественная топология позволяет проникнуть в те слои представления человека о мире, которые непроницаемы для иных аналитических средств. Основной предмет анализа — изображение русской литературой несуществующего места, уто — поса, проблема бытия рассматривается словно «с изнанки». Автор исследует некоторые черты национального воображения, сопоставляя их с аналогичными чертами западноевропейских и восточных (например, арабских, китайских) утопий.

Валерий Ильич Мильдон

Культурология / Литературоведение / Образование и наука
«Крушение кумиров», или Одоление соблазнов
«Крушение кумиров», или Одоление соблазнов

В книге В. К. Кантора, писателя, философа, историка русской мысли, профессора НИУ — ВШЭ, исследуются проблемы, поднимавшиеся в русской мысли в середине XIX века, когда в сущности шло опробование и анализ собственного культурного материала (история и литература), который и послужил фундаментом русского философствования. Рассмотренная в деятельности своих лучших представителей на протяжении почти столетия (1860–1930–е годы), русская философия изображена в работе как явление высшего порядка, относящаяся к вершинным достижениям человеческого духа.Автор показывает, как даже в изгнании русские мыслители сохранили свое интеллектуальное и человеческое достоинство в противостоянии всем видам принуждения, сберегли смысл своих интеллектуальных открытий.Книга Владимира Кантора является едва ли не первой попыткой отрефлектировать, как происходило становление философского самосознания в России.

Владимир Карлович Кантор

Культурология / Философия / Образование и наука

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее