Избранное [компиляция]

Реакция критики на пьесу и ее театральные постановки была бурной, при абсолютной полярности оценок. Целый поток оскорблений выплеснул на Андреева и его произведение В. Буренин. «Наиболее фиглярствующий из теперешних ломак мнимого новаторства — г. Леонид Андреев, и наиболее шарлатанское из последних произведений этого ломаки — „Жизнь Человека“, — писал критик. — ‹…› Это какая-то виттова пляска в мнимо драматической форме, пляска тем более противная, что она притворная, деланная» (Новое время, 1907, № 11296, 24 августа). Разгромная рецензия Антона Крайнего (З. Н. Гиппиус) была выдержана в иных тонах: «„Жизнь Человека“ Л. Андреева — несомненно, самая слабая, самая плохая вещь из всего, что когда-либо писал этот талантливый беллетрист. ‹…› Л. Андреев еще глубок, когда не думает, что он глубокомыслен. А когда это думает — теряет все, вплоть до таланта. ‹…› Никогда мне не было так жалко Леонида Андреева» (Весы, 1907, № 5, с. 54–55).

Невысоко оценил «Жизнь Человека» и Лев Толстой. «Этот наивный, напускной пессимизм, что не так идет жизнь, как мне хочется… — говорил он. — Я много получаю писем таких, преимущественно от дам. Ни новой мысли, ни художественных образов» (Гусев Н. Н. Два года с Л. Н. Толстым. М., 1973, с. 145).

Обвиняли Андреева и в реакционности, причем главным образом «справа», а не «слева». «Молодая публика, награждающая автора шумными овациями, разве она может, не кривя душою, признать в „настроении“, каким проникнута „Жизнь Человека“, что-либо отвечающее на ее судьбу, на подъем ее души, на ее массовую психику? ‹…› Позволим себе ответить за нее отрицательно», — писал известный романист П. Боборыкин (Слово, 1907, № 334, 19 декабря). Д. В. Философов в своей рецензии прямо и решительно ставил политическое клеймо: «Нечего себя обманывать: „Жизнь Человека“ — одно из самых реакционных произведений русской литературы, и только наивное и бездарное русское правительство может ставить препоны к его распространению. Оно реакционно потому, что уничтожает всякий смысл жизни, истории» (Товарищ, 1907, № 266, 15 мая). Подходили к Андрееву и с позиций психиатрии: «Если он не душевнобольной, то во всяком случае ясно, что он обладает больной психикой. ‹…› Все „его люди“ несчастные, искалеченные нравственно и физически, полуживые мертвецы, и весь мир его — бездонный склеп» (Кубе О. Кошмары жизни. Критико-психологический очерк о Л. Андрееве, Пшибышевском и других современных писателях. СПб., 1909, с. 26–27).

С такими отзывами резко контрастировали выступления А. Блока и А. Белого. «Я не могу забыть того подъема, с которым я читал это замечательное произведение. И когда мне говорят о недостатках, хочется сказать: „Не в недостатках дело“! — писал А. Белый.— ‹…› Как сорвавшаяся лавина проносится перед нами „Жизнь Человека“. Как сорвавшаяся лавина, вырастает в душе гордый вызов судьбе. Как сорвавшаяся, пухнущая лавина растет, накипает в сердце рыдающее отчаяние. ‹…› Спасибо, спасибо художнику, который раскрыл перед нами пропасти бытия и показал перед ними гордого человека, а не идиота. ‹…› „Жизнь Человека“ Л. Андреева принадлежит к тому немногому, на что мы можем с гордостью опираться среди многообразного печатного хлама последнего времени» (Перевал, 1907, № 5, с. 51).

«Да, отчаяние рыдающее, — подхватывал А. Блок, — которое не притупляет чувства и воли, а будит, потому что проклятия человека так же громки и победоносны, как проклятия Иуды из Кариота… И эти вопли будили и будут будить людей в их тяжелых снах» (Блок, с. 108). Блок нашел в пьесе не болезнь, не реакционность и не пессимизм, а «твердую уверенность, что победил Человек, что прав тот, кто вызывал на бой неумолимую, квадратную, проклятую судьбу». «Литературные произведения, — писал он, — давно не доставляли таких острых переживаний, как „Жизнь Человека“. Да — тьма, отчаяние. Но — свет из тьмы ‹…›» (Блок, с. 192).

«Шедевром Андреева» назвал эту пьесу и А. В. Луначарский (Вестник жизни, 1907, № 3, с. 102). Социологическая критика в лице В. Фриче нашла, что «„Жизнь Человека“ — типическая трагедия мещанина, трагедия всего мещанства» (Фриче В. Леонид Андреев (Опыт характеристики). М., 1909, с. 37). Общим местом критических отзывов было сравнение пьесы с русским лубком и европейским символизмом (прежде всего — с произведениями М. Метерлинка), а также указание на ее стилевую невыдержанность, создающую «впечатление как бы обширной пустыни лишь с несколькими оазисами» (Батюшков Ф. Современный мир, 1907, № 3, отд. II, с. 82).