Избранное: Сборник

Думаю, что мне ничего другого не остается, как вернуться в отель. (Никто его не удерживает.) Верно?

Элена (все это время она с отсутствующим видом слушала Эдварда). Нет, вовсе нет. Никто вас не гонит.

Паул. Мне кажется, ваш муж этого хочет.

Элена. Мы поженились, объединив наше имущество. Все, что у нас есть, наполовину принадлежит и мне. Этот дом принадлежит нам обоим в равной степени. (Эдварду.) Почему ты даже с посторонними людьми так груб? В кои-то веки в нашем доме гость! (Тише.) Почему бы тебе не разложить пасьянс?

Эдвард переводит взгляд с Паула на жену.

Паул (невольно ежится под этим взглядом). А может быть, мы разложим пасьянс вместе? По-моему, я этим еще никогда не занимался. С удовольствием бы поучился. Это обыкновенный пасьянс? Семь карт кладутся в ряд, красная на черной?

Эдвард. Да, обыкновенный.

Элена. Прекрасно! Займитесь этим вместе.

Эдвард (медленно идет к дому). Каким бы ничтожеством ни был твой гость, он все равно праведник.

Элена (дождавшись, когда Эдвард скрылся в доме, шепчет). Ну, и как это понимать?

Паул. Что?

Элена. А то, что с ним происходит?

Паул. Знаете, ваш муж вам не пара.

Элена. А кто же мне пара, как по-твоему? Уж не ты ли?

Паул. Вы самое очаровательное существо из всех, кого я когда-либо встречал, а на своем веку я повидал людей немало. Ваши глаза, ваши волосы, ваша шея… Сегодня я всю ночь не сомкну глаз.

Элена. Послушай, что я скажу: не нервируй Эдварда. Ты же видишь, в каком он состоянии. (У нее самой явно дрожат колени.) И не раздражай его своими разговорами.

Паул. Да, повезло ему с женой! И все же…

Элена. Что «все же»?

Паул. Он сползает. Скатывается. Уходит с правильного пути.

Элена. Зачем ты мне это говоришь?

Паул. Если так дальше пойдет, он не протянет и года. Да нет, и шести месяцев.

Элена (испуганно). Только год? Ты уверен?

Где-то кричат чайки.

Паул. В его взгляде есть что-то… (Умолкает.)

Возвращается Эдвард с колодой карт и садится на свое прежнее место в углу.

Элена. Дорогой, Паул находит, что в твоем взгляде есть нечто такое… Как ты сказал, Паул?

Паул. Ну…

Элена. Ну что же ты? Говори!

Паул. Запретное желание не покидает его и мучит. Почему? Потому что он боится этого желания.

Элена. Ты вещаешь, словно школьный учитель на уроке.

Эдвард (невозмутимо, Паупу). Дерево?

Паул. Да, я имею в виду это дерево.

Эдвард (улыбается). Ты хитрец.

Паул (явно польщен). Если работаешь начальником отдела в министерстве, нужно уметь видеть. Конечно, локтями тоже нужно уметь действовать, но прежде всего — глазами. И вот сегодня я увидел… то, что увидел. Впрочем, меня это не касается. Я добросовестно выполняю свою работу, потом еду в отпуск, вот так и строится вся моя жизнь. Я не пытаюсь служить примером хорошего поведения или нравственности. Меня не волнует ни проблема продолжения рода, ни чья-либо смерть.

Эдвард. Ты мудрец, Паул, браво! Продолжай в том же духе, и с тобой никогда ничего не случится. (Почти радостно.) Теперь, когда все выяснилось и ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь, любезный мой гость, займемся картами.

Элена. Ничего не понимаю. О чем это вы?

Паул (отечески). Не утруждайте свою прелестную, очаровательную головку.

Эдвард. Наш природовед, кажется, переходит на фамильярность. И вместе с тем, как результат обширных познаний, рождается осуждение. (Помолчав.) Ты меня осуждаешь?

Паул. Нет.

Э д в а р д. А ее?

Паул. С чего бы?

Эдвард. Не знаю. Я никогда не копаюсь в чужой душе, как это делаешь ты. Я полагаю, что, если человек тихо-тихо, совершенно неслышно вторгается в чужую душу и без тени сомнения копается в чужих делах, он должен испытывать к своим жертвам неприязненное чувство — своего рода осуждение.

Паул густо краснеет.

И тогда к высокомерию примешивается нескрываемое ликование. Не так ли, Паултье?

Паул (сердито). Отстань от меня! Меня совершенно не трогает твое брюзжание и твои рассуждения по поводу собственного счастья или несчастья. Иди-ка лучше к своему дереву.

Эдвард. Я так и сделаю, друг мой.

Элена. Паул, ты же мне обещал…

Паул. Да, да. (Пауза.) Так мы займемся пасьянсом или нет?

Эдвард (почти ласково). Садись сюда.

ГІаул садится на диван рядом с Эдвардом. Они раскладывают карты. Элена красит ногти, сидя на плетеном стуле, спиной к ним.

Все это отдает пошлостью. Ты прав. Я говорю о моем нытье по поводу собственной персоны. Но как уйти от этого?

Паул. Ты разве не служил в армии? Где ты был во время войны?

Эдвард. Как уйти от этого, спрашиваю я.

Паул. Бубновая восьмерка на черную девятку. Вот так!

Эдвард. Это мерзко, я согласен, плохо помнить только о собственных несчастьях. И все-таки в этом есть что-то приятное.

Паул. В несчастье?

Эдвард. Да. В этом какой-то привкус горького миндаля.

Паул. Ну, это уж слишком!