Избранное: Сборник

Кило (садится на сено). Я никогда не боялся Макса. И если делаю все, как он велит, то только потому, что знаю: он прав. И пускай строит из себя командира, если ему это нравится. Верно? (Вышагивает вокруг нее, но Малу на него не смотрит.) Макс никогда не рассказывал тебе, как он впервые взял меня с собой на сахарный завод и как я трусил в поезде? Нет? А про то, как мы с ним пили перно в Шарре? На сахарном заводе работали в тот год итальянцы. Мы все вместе отправились в деревенское кафе. Пили там перно. А когда барменша подала мне воду, чтобы разбавить перно, я посмеялся над ней, ведь был я совсем зеленый молокосос, намного моложе, чем сейчас, и не такой толстый, или нет? Может, и такой. «На черта нам вода, — завопил я, — мы ведь не лягушки». И мы стали пить перно неразбавленным, десять, двенадцать рюмок, мне-то оно совсем не нравилось — отдавало железом и анисом, а итальянцы, и фламандцы, и французы толпились вокруг, глазели на нас и платили за наше перно, мы этого сперва даже не заметили. Они подмигивали барменше, делали ей знаки за нашей спиной и платили, все новые зеленые рюмки появлялись перед нами, а мы и так уж были полны до краев, казалось, перно вот-вот польется у нас из ушей, но мы опрокидывали эти рюмки одну за другой. А потом я заметил, что Макс пьет как-то лениво, он начал нести какую-то чепуху, дескать, он хотел быть сержантом, но его мать была лейтенантом, я это помню, как сейчас (выжидательно молчит, но девушка никак не реагирует на его рассказ, и он медленно, словно нехотя продолжает), вот я и подумал: «Теперь из нас двоих командую я». И я посмеялся над его бредовыми речами. Про себя, конечно. Так, чтобы он не заметил. А он вдруг побелел как бумага, колени у него подогнулись, и он, как будто из-под ног у него выдернули ковер, растянулся во весь рост прямо на опилках, которыми был посыпан пол. И все кафе хохотало и орало от удовольствия. А мне хотелось показать всем: я здесь сейчас главный, я хотел, чтобы это видели все фламандцы, — нагнулся, поднял его за воротник и взвалил себе на спину. «Отнесу его к мамочке», — сказал я, и все захлопали в ладоши. Но стоило мне сделать только один шаг, как у меня тоже подогнулись колени, словно из-под моих ног выдернули тот же самый ковер, и я растянулся, понимаешь, рядом с ним в опилках, а больше я уже ничего не помню. Ты не слушаешь?

Малу. Слушаю.

Кило. Тогда мне казалось, я могу взять над ними верх, усекла?

Малу. Да.

Пауза.

Кило. А господин Ламбер возвращается завтра в обед?

Малу. Да.

Кило. Опять «да». Заладила! (Пауза.) Ты не думай, я знаю, что не умею разговаривать с девушками. И что я толстый и грязный.

Малу. Ты и в самом деле толстый и грязный.

Кило. И еще от меня воняет свекловицей.

Малу. За версту. Как и от всех вас.

Кило. От тебя — тоже.

М а л у. Ну уж нет! Ну-ка, понюхай. Подойди поближе. (Он нюхает ее волосы.) Это духи из Арраса, мне купил их Ламбер. Такими же Мартина Кэрол душится.

Кило. А ты откуда знаешь? (Наклоняется к ней ближе.)

М а л у. Так было написано на коробочке, Ламбер прочел мне.

Снова слышится гудок. Потом — голос Макса: «Кило, теперь твоя очередь».

Кило. Я должен с тобой увидеться. Завтра. Только не здесь и один, без Макса.

Мал у (отталкивает его). Убирайся. Не прикасайся ко мне своими грязными лапами.

Кило. Завтра вечером я приду продавать сахар Фламину. Приходи и ты. В восемь часов. Ты ведь можешь прийти в гости к отцу. На часок.

М а л у. Зачем мне приходить к отцу? Что мне там делать?

Кило пожимает плечами.

М а л у. Не отвечаешь. Ну скажи, открой свой рот и скажи, чего ты хочешь.

Кило. Я могу тебе что-нибудь подарить.

М а л у. У меня есть все, что я хочу. Ламбер не отказывает мне ни в чем.

Кило. Ну, тогда не приходи к Фламину.

М а л у. Конечно, не приду.

Пауза.

Кило. Я отдам тебе свою месячную получку.

М а л у. Когда?

Кило. Завтра вечером. (Совсем тихо.) В восемь часов.

Макс (входит, греется у печки). В свекломойку поступает мало свекловицы, две первые вагонетки заклинило. Откроешь их, и пусть поляки разгружают. Потом сделаешь обход.

Кило. Иду. (Обращаясь к Малу.) А ты остаешься здесь?

М а л у. Здесь хорошо, тепло.

Макс (Малу). Отдай ему плащ. На дворе сыро, и с вагонеток течет. Он промокнет до нитки.

Малу встает и подает Кило его плащ.

Малу. Держи.

Они пристально смотрят в глаза друг другу. Потом Кило спускается по лестнице. Малу прогуливается взад-вперед, снова садится на сено. Макс присаживается на перевернутое ведро.

Макс. Ты похудела. И это тебе идет.

Малу. А ты совсем не изменился. (Помолчав.) Ты что же, не осмелился прийти ко мне один, встретиться со мной наедине, и потащил за собой этого парня?

Макс. А ты рада, что снова сюда вернулась?