Избранное. Стихи, песни, поэмы

«Зачем тебе о Пушкине писать?
Приумножая буквенные знаки,
О нём сегодня вспоминает всякий, –
Сказал мне Кушнер. – У тебя же стать
Особая, и, значит, нужды нет
Чужим шаблонам следовать заранее,
Поскольку ты единственный поэт,
Который погружался в океане,
Где Атлантиды видел ты следы,
Подводный мир, на этот непохожий».
И вспомнил я, как ощущая кожей
Пятикилометровый слой воды,
На дно я погружался, приумножив
Ныряльщиков отважные ряды.
В зелёную проваливаясь бездну,
Где полумрак колеблющийся мглист,
Наш аппарат титаново-железный,
Вращался при падении, как лист.
Планктонной вьюги снежные порывы
Взлетали вверх в светящемся окне,
Глубинные невиданные рыбы
В глаза в упор заглядывали мне,
И опьянял, увиденный впервые
Подводной темноты круговорот.
«Для новичков опасна эйфория» –
Предупреждал меня второй пилот.
То жарким потом обдавало тело,
То холодом охватывало вдруг,
И солнце ослепительно блестело,
Когда, поднявшись, мы открыли люк.
И билось сердце гулко и тревожно
Под небом, что подарено опять.
Всё это было чувствовать возможно,
Но было невозможно описать.

1998

Климат

Если климат суров, то суровы обычно и нравы.
Чем земля безотраднее, тем тирания сильней.
Из бесплодной пустыни поход начинают арабы,
Прут татары на запад – окончился корм для коней.
Не привиться у нас демократии, выросшей в Риме,
Возле тёплых лагун и средиземноморских олив:
Возмущённый народ её сразу же грубо отринет,
Смутным временем после свободу свою объявив.
Не для русских метелей зелёная эта дубрава,
Не для наших укрытых лишь крёстным знамением лбов.
Где лютуют морозы – не действует римское право,
Ибо римское право в виду не имеет рабов.
А когда затомится душа от нечаянной боли,
Одолеет внезапно похмельной тоски полоса,
Проплывут перед нами лишь дикие символы воли, –
Гайдамацкая степь, да варнацкие злые леса.

1998

Прощание с «Крузенштерном»