Избранное: Стихотворения. Поэмы. Переводы

Ничего душа не хочет
И, не открывая глаз,
В небо смотрит и бормочет,
Как безумный Комитас.

Медленно идут светила

По спирали в вышине,
Будто их заговорила
Сила, спящая во мне.

Вся в крови моя рубаха,

Потому что и меня
Обдувает ветром страха
Стародавняя резня.

И опять Айя-Софии

Камень ходит предо мной,
И земля ступни босые
Обжигает мне золой.

Лазарь вышел из гробницы,

А ему и дела нет,
Что летит в его глазницы
Белый яблоневый цвет.

До утра в гортани воздух

Шелушится, как слюда,
И стоит в багровых звездах
Кривда Страшного суда.

Степная дудка

I. «Жили, воевали, голодали…»

Жили, воевали, голодали,
Умирали врозь, по одному.
Я не живописец, мне детали
Ни к чему, я лучше соль возьму.

Из всего земного ширпотреба

Только дудку мне и принесли:
Мало взял я у земли для неба,
Больше взял у неба для земли.

Я из шапки вытряхнул светила,

Выпустил я птиц из рукава.
Обо мне земля давно забыла,
Хоть моим рифмовником жива.

II. «На каждый звук есть эхо на земле…»

На каждый звук есть эхо на земле.
У пастухов кипел кулеш в котле,
Почесывались овцы рядом с нами
И черными стучали башмачками.
Что деньги мне? Что мне почет и честь
В степи вечерней без конца и края?
С Овидием хочу я брынзу есть
И горевать на берегу Дуная,
Не различать далеких голосов,
Не ждать благословенных парусов.

III. «Где вьюгу на латынь…»

Где вьюгу на латынь
Переводил Овидий,
Я пил степную синь
И суп варил из мидий.

И мне огнем беды

Дуду насквозь продуло,
И потому лады
Поют, как Мариула,

И потому семья

У нас не без урода
И хороша моя
Дунайская свобода.

Где грел он в холода

Лепешку на ладони,
Там южная звезда
Стоит на небосклоне.

IV. «Земля неплодородная, степная…»

Земля неплодородная, степная,
Горючая, но в ней для сердца есть
Кузнечика скрипица костяная
И кесарем униженная честь.

А где мое грядущее? Бог весть.

Изгнание чужое вспоминая,
С Овидием и я за дестью десть
Листал тетрадь на берегу Дуная.

За желть и жёлчь любил я этот край

И говорил: — Кузнечик мой, играй! —
И говорил: — Семь лет пути до Рима!

Теперь мне и до степи далеко.

Живи хоть ты, глоток сухого дыма,
Шалаш, кожух, овечье молоко.

«О, только бы привстать, опомниться, очнуться…»

О, только бы привстать, опомниться, очнуться
И в самый трудный час благословить труды,
Вспоившие луга, вскормившие сады,
В последний раз глотнуть из выгнутого блюдца
Листа ворсистого
   хрустальный мозг воды.

Дай каплю мне одну, моя трава земная,

Дай клятву мне взамен — принять в наследство речь,
Гортанью разрастись и крови не беречь,
Не помнить обо мне и, мой словарь ломая,
Свой пересохший рот моим огнем обжечь.

Поздняя зрелость