Избранное. Том 2: Серебряные яйцеглавы; Ночь волка; Рассказы

— Внимание всем! Я хочу предупредить, что самолет, в котором вы находитесь, может быть взорван, или, скорее, растворен в воздухе, если мы активизируем тут у себя кое-какие системы. Мы этого не сделаем ни сейчас, ни впоследствии, если вы сбросите груз в момент подачи сигнала, а до тех пор не измените курса. После выполнения этой задачи вы будете вольны изменить ваш курс и отправиться, куда пожелаете. Позвольте мне подчеркнуть еще раз вы сказали, что приняли на себя обязанности Грэйла, я поверил вам на слово и до сих пор придерживаюсь того же мнения. Это вполне понятно?

Мы все ответили утвердительно, хоть и не думаю, что наши голоса прозвучали очень счастливо, даже Папашин. Тем не менее у меня снова появилось странное ощущение, что голос действительно был искренним — может, и иллюзия, но утешительная.

А пока происходили все эти события, верьте в них или нет, и пока самолет пулей несся сквозь оранжевый туман, в котором, слава Богу, не просматривались никакие чужеродные объекты, даже стервятники, не то что «прямые нити из розовых звезд», — пока все это шло своим чередом, я изучал краткий курс артиллерийской стрельбы! (Хотите, расскажу эту часть истории поподробней?)

Вышло так, что Алиса оказалась совершенно права относительно одной вещи — если одновременно и по определенной системе нажать на пять кнопок, они поддаются, и можно играть на них, как на органе. Две комбинации по пять кнопок, нажатых должным образом, выдвигали перед обзорным иллюминатором прицел, что позволяло навести основное орудие самолета и открыть огонь в любом направлении передней полусферы. Еще одна пушка находилась сзади, и навести ее можно было, перестроив экран с картой мира на нечто вроде телевизионного зеркала заднего вида. Но того, как конкретно работает эта система, мы не касались. По правде говоря, несмотря на мои исключительные таланты, все, чего я смог достичь — это освоить азы управления основной пушкой, да и того бы не сумел, если бы не Алиса. Немного поломав голову над последовательностью набора, она быстро сообразила, какие именно кнопки нужно нажимать, следуя инструкциям с экрана. Сама она, конечно, работать с, кнопками не могла из-за культи и обожженных пальцев, но могла показывать мне нужные. После двадцатиминутной тренировки я превратился во второсортного бомбардира и, устроившись на коленях в правом сиденье, напряженно вглядывался в несшийся на нас оранжевый туман, который наконец начал приобретать бронзовый вечерний оттенок. Если бы что-то в нем показалось, я бы сделал попытку попасть в эту цель. Я ведь не знал даже, каково действие пушки — голос не сообщил никаких сведений, кроме самых необходимых.

Естественно, я спросил, почему голос не обучит меня управлять полетом так, чтобы я мог маневрировать в случае атаки, и, естественно, голос ответил, что об этом не может быть и речи — слишком сложно, а кроме того, они хотят, чтобы мы оставались на прежнем курсе, поскольку так им легче планировать сброс груза и наше возвращение. (Думаю, что голос, возможно, сообщил бы мне что-нибудь еще и даже рассказал бы больше о стальных кубиках, о том, какую опасность они для нас представляют, если бы не второй голос, который, видимо, следил, помимо всего прочего, и за тем, чтобы первый не очень-то размягчался.)

Итак, я был фронтовым стрелком. Какая-то часть меня сейчас, как и обычно, получала огромное удовольствие от всех этих вещей, начиная с моего актикварного специального Банкера и кончая лучевой пушкой, или как там ее, — но в то же время еще одна часть моего существа отвергала саму идею принадлежности к любой реальной культуре (пусть даже к культуре подлинной и разумной) и работы на войну (пусть даже ради того, чтобы поскорее с ней покончить). Наконец третья часть моего «я» — та, которую я обычно держал под контролем, — была попросту до смерти напугана.

Папаша с ящиком и парашютом стоял сзади у двери, готовый выбросить груз.

У Алисы в тот момент не было дел, и она вдруг быстро стала собирать банки с продуктами и упаковывать их в один мешок. Поначалу я не понял, что у нее на уме. Уж кем-кем, а аккуратной домохозяйкой я бы ее не назвал.

А затем, конечно, все пошло в обвальном темпе.

Голос сказал «Бросайте!»

Алиса метнулась к Папаше, швырнула ему мешок с банками и, беззвучно шевеля губами, что-то ему сказала. В обожженной руке она сжимала нож. Но времени читать по губам у меня не оказалось, потому что впереди в темнеющем тумана появилась розовая звездочка — добрая полудюжина прямых линий исходила из белесой точки в ее центре, словно гигантский паук заложил первые радиальные нити своей паутины.

Послышался свист ветра, когда дверь самолета начала открываться.

Я пытался удержать прицел в центре белесого пятна, которое сместилось влево.

Одна из прямых линий стала ослепительно яркой.

Я услышал, как Алиса свирепо прошептала «Брось эти!» — и часть моего разума, не занятая стрельбой, мгновенно вычислила, что по какому-то наитию, возникшему в последнюю минуту, она решила сбросить вместо стальных кубиков охапку консервных банок.