Избранное. Тройственный образ совершенства

Держать свой разум космически-открытым значит непрестанно помнить органическое единство вселенной, точнее – усвоить привычку автоматически помнить, что каждое явление определяется не только своим непосредственным причинным рядом, но всей необозримой совокупностью сил и явлений, образующих мировую жизнь. Напротив, позитивный разум есть тот, который учитывает только отдельные, хотя бы и множественно-скрещивающиеся ряды причинностей, какие дознаны в опыте или в науке, и совершенно пренебрегает могучую связь, таинственно вяжущую нитями все, что есть и что совершается. Против этой забывчивости религия предостерегает человека. Она говорит: «Расчет по дознанным причинам неверен и опасен, он может привести к неудаче; настрой свой ум космически, как скрипач музыкально настраивает свою скрипку, – потом играй, как умеешь». Для собственной выгоды не должен человек забывать, что господин он в своем доме волею и попущением истинного хозяина, что иные, невидимые руки заодно с ним строят его дом, что каждый атом его вещей носит в себе живую волю хозяина. Нам не узнать единый закон, которому подчинены законы отдельных рядов, а непознанное и есть рок, владыка над тварью. Благ и чудесен неотступный ход науки, дающей человеку власть в малом круге, но этот круг обставлен «тьмою, где Бог». О ней забыл современный человек, упоенный научностью, и так упорно его самообольщение, что, хотя неведомое поминутно нарушает его расчеты, он не видит знамений, но, опомнившись, тотчас поспешно принимается строить вновь. Он поглощен заботой: вычисляет и мерит, кладет кирпич на кирпич, скрепляя цементом, трудится без отдыха, не поднимает головы. И вдруг низвергнется молния или силы, дремлющие в вещах, внезапно оживут и двинутся, покорные тайному велению; рушится Лиссабон в землетрясении, идет ко дну великолепный, тщательно обдуманный «Титаник»{165}; вспыхнула война, и техника сама разрушает созданное ею в непрестанном труде; или в самом человеке родится необъяснимая страсть, и, обуянный ею, он кинется в добровольный костер; и ежеминутная роковая случайность, болезнь и самая смерть. Вслушайся в задушевную песню и потом запиши ее слова буквами и мелодию нотными знаками: ты уловил только жалкие обрывки ее. Так в каждом явлении есть целостный, неповторимый строй, есть силы и взаимодействия сил, навеки недоступные познанию.

Примечание

Пусть Велльгаузен{166} с товарищами доказали, что первоначальные писания Ветхого Завета тенденциозно искажены или даже вовсе измышлены для оправдания поздней реформы; пусть верно и то, что вера пророков во многом была отлична от народной религии евреев, – четыре соображения заставляют признать вероучение Ветхого Завета в его основе целостным и единым. Во-первых, и пророки, и жрецы-реформаторы пришли поздно, когда религиозное умозрение их народа уже настолько окрепло, что попытка существенно изменить это умозрение была бы заведомо обречена на неудачу Во-вторых, эти люди сами вышли из недр народа и разнились от него лишь ясностью сознания и широтой кругозора, но по составу крови, по бессознательным стремлениям духа и навыкам мышления были тождественны с ним, и потому могли ощущать в себе лишь влечение просветить и очистить народные верования либо закрепить их в систему закона. В-третьих, религиозная история евреев на протяжении тысячелетия представляет совершенно однородное единство и не обнаруживает никаких признаков раскола, когда ортодоксальная мысль в сознании своего права, то есть опираясь на многовековое предание, насильственно боролась бы против новшеств в делах веры и обрядности: знак, что подлинное, метафизическое ядро еврейской религии осталось на всем протяжении этого времени неизменным. Наконец, в-четвертых, и что важнее всего, самое это ядро представляет такую целостную и неразложимую систему иррациональных постижений, которая могла быть создана только коллективным народным духом. Как пророки, так и практические преобразователи культа, были далеки от мысли проверять эту основу народных верований, напротив, все равно исходили от нее, как от безусловной истины. Таков общий смысл его исследования – что в Ветхом Завете, как в великолепном ларце, хранится под тысячью чудесно вышитых оболочек этот золотой слиток еврейской религии, не предумышленное творение человека, но столь же органический плод духа, создание вочеловечившейся природы, каковы в низших сферах естества вулкан в горе или яблоко на яблоне.

Комментарии

Печатается по тексту: Гершензон М. О. Ключ веры. Петербург; Берлин: Эпоха, 1922. Второе издание книги вышло в 1979 г. в Париже (издательство YmcaPress). Составитель В. В. Сапов.