Избранное. В 2 т. Т. 2

Но на этот раз к прежнему чувству примешалась легкая грусть: «Ханне» было лет двадцать, от силы — двадцать два, а ему — сорок восемь. Слишком велика разница в годах. И все же он сказал себе, должен был сказать: «Чувство нельзя загасить по своему усмотрению. Либо оно есть, либо его нет». Он неотрывно, неотступно смотрел на нее — и в то же время ломал себе голову — что сделать, чтобы познакомиться с ней.

Долговязый и тощий юнец торопливо вбежал в кафе — типичный немецкий интеллигент: высокий лоб, роговые очки, зачесанные назад волосы. Он сказал: «Прости, Шарлотта, меня задержали в редакции». Они вышли.

Левую сторону груди обдало жаром. Михаэль расспрашивал кельнера, расспрашивал всех знакомых. Никто не знал, кто она, никто не встречал ее раньше в этом кафе. Несколько недель пытался он узнать, кто она. Но так и не нашел Шарлотты.

Зимой 1930 года Михаэль поехал в Париж на премьеру «Карла и Анны». Ставил спектакль Гастон Бабу, Маргарита Шамуа играла Анну. Михаэль не думал не гадал, что ему припишут роль «посланника доброй воли». В ложе вместе с ним сидел германский посол фон Геш. На другой день фон Геш устроил прием в честь Михаэля. На приеме присутствовало около ста человек, в том числе французские министры, те самые, что через десять лет посадили Михаэля, как эмигранта-антифашиста, в концентрационный лагерь.

Через несколько недель Михаэль вернулся в Германию и не узнал ее. Катастрофическое, головокружительное падение акций на нью-йоркской бирже в 1929 году, за которым последовал крупнейший мировой экономический кризис нашего индустриального века, начал разрушительно сказываться в Германии лишь к концу 1930 года. Машина германской экономики продолжала еще некоторое время работать без горючего. И вдруг, в одни сутки, она внезапно остановилась, когда мировой рынок закрылся для экспорта готовой продукции, на котором держалась вся экономика Германии.

В один день миллионы людей лишились работы, другие миллионы перешли на трехдневную рабочую неделю. Если прибавить женщин и детей, то двадцать миллионов человек оказались в когтях беспросветной нужды. Безнадежность охватила всех, и во много раз возросло число членов мелкобуржуазной национал-социалистской партии.

Чреватая бедствиями эпоха легла в основу романа Михаэля о безработных — «Из трех миллионов трое».

На обратном пути из Парижа Михаэль от нечего делать записал для своей творческой мастерской несколько мыслей — законов искусства, которые ему самому уже давно казались непреложной истиной. И прежде чем написать первую фразу своего нового романа, он еще раз прочитал свои заметки.

«Автор не должен высказывать в романе собственное мнение — он должен стоять за своим произведением».

Философским рассуждениям нет места в романе. Кто интересуется философией, пусть читает философов. Писатель, который пытается дать в своем романе ответ на неразрешимые вопросы, как, например, вопрос — кто ниспосылает вдохновение: Бог или дьявол? — и делает это в форме философского трактата, обнаруживает тем самым недостаток воли и силы образного воплощения и остается в большом долгу перед искусством. Философия романа должна заключаться в самой его образной ткани. Писатель не должен стремиться быть глубже человека и мира.

Если писатель намерен дожидаться вдохновения, он никогда не закончит свою работу. Вдохновение приходит редко и только при содействии самого автора: оно приходит во время работы и благодаря работе. И когда оно приходит, когда писателя в результате тяжелого труда «осеняет свыше», надо немедленно очистить эту золотоносную жилу от чуждых наслоений и шлака ненужных чувств, иногда приходится исписать десяток страниц, прежде чем ты сможешь применить очищенную находку, которая только в одном единственно верном месте содержит золото. Вдохновение — это дар, и его можно заслужить лишь упорным трудом.

Развитие действия и волнующие события, если ради раскрытия темы от них нельзя отказаться, должны иметь в романе никак не большее значение, чем краски, выдавленные из тюбиков на палитру и предназначенные для создания картины.

Самое законченное изображение действующих лиц не есть еще искусство. Искусство — это невысказанное и в то же время высказанное каким-то таинственным образом, без слов, то, что живет между строчками и помимо контроля со стороны разума порождается чувством и передается читателю.

Не один писатель написал на своем веку слова: «Небо было голубое». Если перед читателем вдруг открывается голубой небесный свод, это великое искусство. Но так происходит только тогда, когда простое предложение «небо было голубое» заняло среди описания природы единственно верное место. Поставь его на одну строчку раньше или позже чем следует, и это предложение рассыплется на три ничего не значащих слова».

Михаэль поставил себе цель — насколько хватит сил, следовать этим трудно выполнимым законам искусства. В его новом романе главным героем и причиной всего, что произошло и что не произошло, должна стать безработица.