Избранное в 3 томах. Том 3: История и культура

В Западной Европе в силу более благоприятных геополитических условий (реальная угроза завоевания со стороны Османской империи была остановлена на Балканах) получило развитие индивидуалистическое начало. В России дело обстояло иначе. Еще во времена Киевской Руси население страны вынуждено было постоянно отражать набеги кочевников, ему пришлось пережить длившееся почти два с половиной столетия татаро-монгольское иго, выдержать вторжения с Запада. Русский историк С. М. Соловьев писал: «Бедный, разбросанный на огромных пространствах народ должен был постоянно с неимоверным трудом собирать свои силы, отдавать последнюю, тяжело добытую копейку, чтобы избавиться от врагов, грозивших со всех сторон, чтобы сохранить главное благо народную независимость; бедная средствами сельская, земледельческая страна должна была постоянно содержать большое войско». В. О. Ключевский обращал внимание на такой факт: одна только Северная Русь с 1228-й по 1462 г. пережила 160 внешних нашествий врагов, т. е. примерно через каждые полтора года на ее территорию вторгались враги. В таких условиях сохранение общины (и, соответственно, общинной культуры), как и постоянное усиление государственной власти, становилось жизненной необходимостью, а индивидуализм не мог получить того развития, которое он получил в более благоприятных условиях Западной Европы. Однако и окончательно исчезнуть этот индивидуализм в русской культуре тоже не мог, поскольку он имплицитно был присущ самим истокам русской культуры.

Данное обстоятельство неоднократно проявлялось как в успешных заимствованиях Россией западных достижений в науке, технике и производственной технологии, так и в самостоятельных выдающихся научных открытиях и технических изобретениях, которые делались русскими учеными и инженерами в русле западноевропейской традиции рационалистического мышления.

Необходимо иметь в виду, что между двумя принципами культуры – индивидуализмом и общинностью – всегда возникали конфликты как в Западной Европе, так и в России. Однако они никогда не приводили к абсолютному уничтожению одной из сторон. И подобно тому как оба эти принципа, на первый взгляд исключающие один другого, в действительности постоянно воспроизводили друг друга (но только в разных «соотношениях»), так и Россия с Западной Европой, периодически конфликтуя между собой, нуждались друг в друге. Существование мощного русского государства являлось своеобразным стимулом для развития Западной Европы, не позволяло ей «почивать на лаврах» экономического и технического лидера. В то же время возникновение военных угроз со стороны Запада по отношению к России заставляло российскую правящую элиту проводить необходимые реформы, развивать собственную науку и образование, «подтягивать тылы» (экономику) до такого уровня, который бы обеспечивал сохранение Россией государственной независимости. Таким образом, соперничество между Россией и Западной Европой (Западом) было исторической формой их развития и даже существования в качестве различных ветвей одной и той же западной цивилизации. Способность этой цивилизации противостоять натиску других цивилизаций (в прошлом со стороны Османской империи, в будущем возможно, со стороны буддийской цивилизации) была (и будет) обусловлена своеобразным переплетением соперничества и сотрудничества обеих ее ветвей.

Между тем на протяжении пяти веков (с конца XV в.) в отношениях между Россией и Западом превалировала тенденция к взаимному соперничеству, перераставшему нередко в прямые военные столкновения. И одна из важнейших особенностей социально-экономического развития России состояла именно в том, что Россия, в большей или меньшей степени, вынуждена была конкурировать с Западом.

Критика постмодернистской концепции нации и представлений о русском национализме

Представители мондиализма и универсализма сделали попытку создать свою, так называемую постмодернистскую концепцию нации. Они обрушились с критикой прежде всего на примордиалистское представление о нации, в основе которой лежит этничность. Крупнейший этнолог, придерживавшийся примордиализма Клиффорд Гирц определял этничность как коллективно одобренный и публично «выраженный мир личностной идентичности» или как «социально ратифицированную личностную идентичность».