Избранное в двух томах. Том 2

хотели выпускать свое творение из рук, не испытав его самолично в работе. По-человечески их чувства было легко понять.

Да и, независимо от чувств, самый что ни на есть хладный рассудок

подсказывал то же самое: дело совсем новое, моделирующий стенд-тренажер

сложный, опыта его эксплуатации нет - кто, кроме его создателей, справится с

неполадками, без которых на первых порах, конечно, не обойтись. Да и по срокам

— а сроки уже подпирали: в этом отношении новорожденная космонавтика

оказалась на одно лицо с авиацией, — по срокам не получалось разбирать объект, перевозить, снова собирать, опять отлаживать. .

Читатель, наверное, уже видит, что все доводы убедительно и дружно

работали в одну и ту же сторону. Единственное, что я мог бы добавить к

стройной системе означенных доводов, - это то, что всякий раз, когда возникают

какие-то ведомственные (а иногда и не только ведомственные) разногласия, каждой стороне в голову почему-то приходят преимущественно доводы, подкрепляющие именно ее позицию. Наш начальник, в отличие от меня имевший

немалый опыт межведомственных дискуссий, эту закономерность, видимо, хорошо знал, потому что закончил он разговор фразой, оставляющей мне

некоторую свободу действий:

— А в общем, смотри там по месту...

Но смотреть по месту ни мне, ни поехавшему со мной «для подкрепления»

инженеру - одному из создателей тренажера - практически не пришлось.

Вопрос о порядке и месте проведения тренировки будущих космонавтов был

решен на совещании быстро и без особых прений. «Есть все-таки правда на

земле!»-с облегчением вздохнул по этому поводу мои спутник. Соображения о

сроках оказались решающими не только в наших глазах, но и в глазах почти всех

участников совещания.

96

Неожиданно для себя я обнаружил среди этих участников нескольких давно

знакомых мне людей. В сущности, иначе оно и не могло быть: ведущую роль в

подготовке первых советских космонавтов играли Военно-Воздушные Силы, в

первую очередь — авиационные медики. А уж с авиационными врачами каждый

летчик, и тем более летчик-испытатель, связан в течение всей своей летной

жизни прочно: тут и совместное участие в технических и медико-физиологических экспериментах, и ежегодные медицинские обследования

(сначала «годен без ограничений», потом «с ограничениями», а в один невеселый

день— «не годен».. ), иногда же и прямая профессиональная помощь врача

летчику, получившему более или менее существенную травму. Когда во время

войны меня сбили и я после многих перипетий в несколько помятом виде

добрался наконец до аэродрома, с которого ушел в тот неудачный вылет, первую

настоящую — по всем правилам науки — перевязку мне сделал полковой врач, капитан медицинской службы Евгений Сергеевич Завьялов, сдержанно

(профессиональная этика!) поругивая партизанского фельдшера, оказавшего мне

первую помощь в той степени, какую определяли имевшиеся в глуби Брянских

лесов медицинское оборудование и медикаменты. Я вспоминаю сейчас этот

случай потому, что без малого двадцать лет спустя вновь встретился с

Завьяловым, как и со многими его коллегами, авиационными медиками, уже как

со служителями космонавтики.

Был на этом совещании и Евгений Анатольевич Карпов, в прошлом врач

другого полка нашей авиадивизии, которому в деле освоения космоса выпала

роль, без преувеличения, исключительная: он стал организатором и первым

начальником Центра подготовки космонавтов. Впоследствии в беседе с

журналистами он сам охарактеризовал себя как «врача с административно-командным уклоном». В этой автохарактеристике, конечно, была своя правда, но

далеко не вся правда. Слов нет, руководя ЦПК, пришлось Карпову и

администрировать, и командовать. Но еще больше пришлось ему изобретать, координировать, воспитывать, а главное, подбирать людей! Я особо подчеркиваю

подбор людей, потому что, по моему убеждению, именно в этом, несмотря на

существование в любом мало-мальски уважающем себя учрежде-97

нии так называемого отдела кадров, заключается задача номер один, стоящая

перед каждым руководителем. Если он, конечно, настоящий руководитель..

Были на этом совещании и другие люди, ранее мне не известные, но вскоре

ставшие хорошо знакомыми в общем деле, в которое я, начиная со дня этого

запомнившегося мне заседания, погрузился всеми своими помыслами.

Итак, тренажер остался на месте — там, где он был впервые смонтирован в

одном из стоящих на отлете корпусов нашего предприятия. Когда-то, еще до

войны, в этом корпусе размещалось лечебное учреждение. И, надо думать, больным было хорошо в просторном, со всех сторон окруженном густым

сосновым лесом доме. Хорошо, пока на опушке упомянутого леса не возник наш