Избранное в двух томах. Том первый

— Обожди чуток, помозгуем, как дальше быть. По правую сторону, примерно в десяти километрах, проходит большак, ведет на Волоколамск. Впереди — километров на десять — открытая местность. По дороге повстречаем две деревушки. Ближняя, примерно в двадцать дворов, будет Васильево, а дальняя, что побольше, та Татьянино. Конечно, я не знаю, кто может повстречаться на этом пути... А если левой стороной податься мимо деревни Николаевской? Та сторона лесистая, там меньше риска, но путь будет дальним. А уже на носу рассвет. Если пойти прямо, — до утра в аккурат достигнем леса. Вот это все и решай своим умом, командир... Да помни поговорку: «Тише едешь — дальше будешь».

Ержан достал компас, сверился по карте, принял решение:

— Твоя поговорка неприемлема для войны... Пойдем короткой дорогой, напрямик. Отец учил меня: раздвоится дорога — иди по широкой.

— На войне, как нигде, предосторожность не мешает, — недовольно пробормотал Ерофей Максимович.

— Ты прав. Осторожность нужно соблюдать всегда... Земцов, Ахметулин, Бондаренко, подойдите сюда... — и когда солдаты подошли, наказал: — Вы пойдете в двухстах метрах впереди, в боевом охранении. Ерофей Максимович, идите с ними.

— Приказ командира — закон для бойца, — сказал старик, лихо приложив руку к шапке, и снова потянулся за кисетом.

— Только шагайте быстро! — приказал Ержан.

Ему не хотелось обходить село Татьянино после того, как они тихо и бесшумно сумели пройти спящее Васильево. Боевому охранению он приказал идти по тропинке, проходящей за деревней. Крестьянские избушки в ночной темноте напоминали отдыхающих верблюдов расположившегося на стоянке издалека бредущего каравана. Сонная тишина села заставила позабыть опасность, звала к теплой постели, к блаженному покою.

Гавкнула лесникова Лайка. Внезапно из-за сарая раздался пронзительный окрик:

— Хальт!

— Вот тебе и на, — выругался Ерофей Максимович и взвел оба курка двустволки.

Усталый батальон безостановочно двигался к горизонту, затянутому траурной каймой дымных пожаров.

Мурат, после того как разминулся со взводом Ержана, всячески избегая боя, не мог пройти невидимым среди немецких частей. Три раза ему приходилось вступать в стычку с большими группами противника. Положение батальона было отчаянное. Измученные бойцы, подавленные постоянной угрозой опасности, едва волочили ноги, а им еще приходилось нести раненых товарищей.

Батальон Арыстанова повстречался с немецкой колонной, идущей по шоссе, которое ему надо было пересечь. Мурат решил по узкой тропинке перебежать шоссе на виду у подходивших немцев и скрыться в лесу. Вначале немцы не обратили внимания на батальон, но потом послали в разведку двоих солдат. Мурат, вышедший на шоссе, скомандовал прибавить шаг, приказав не трогать разведчиков. Немцы, подойдя ближе, рассмотрев русских вблизи, бросились бежать к своим. Если бы разведчиков пристрелили, немцы бы с ходу начали преследовать, а пока два солдата вернулись к своей колонне, топтавшейся на месте, и дали объяснение офицерам, Мурат пересек опасное шоссе и выиграл порядочное расстояние.

Немецкая колонна быстро перестроилась в боевой порядок. По снегу, сверкавшему как серебро, словно муравьи, расползлись черные точки. Отсвечивая на солнце, ослепительно блестело оружие.

— Сзади немцы! — доложил солдат из группы прикрытия.

— Бегом к лесу! — скомандовал Арыстанов.

Солдаты кинулись к видневшемуся впереди бору. Бежали мимо железных мачт электропередачи с оборванными медными проводами, жалобно позванивающими друг о друга.

Мурат дождался конца колонны и подозвал политрука Кускова. Оба лежали последними, на ходу перекидываясь словами.

— Как только наш батальон войдет в лес, возьми второй взвод и останься на опушке в засаде. Задержи врага, дай нам возможность оторваться... Но не упускай нас из виду, не забывай печального опыта.

Батальон приближался к лесу. Растянувшаяся было колонна подобралась, укоротилась, раздалась в ширину. Бойцы рассыпались и бежали, бороздя ногами сухой рыхлый снег. Подводы, наполненные ранеными, и две сорокапятимиллиметровые пушки понемногу стали отставать. Ездовые сколько ни стегали лошадей, ничего не помогало: колеса глубоко проваливались в снег, усталые лошади еле тащились, с трудом преодолевая волнистые сугробы, преграждавшие им путь.

— Быстро! Погоняйте быстрее! — кричал бегущий за подводами Мурат.

На передней телеге, свесив похожие на пеньки ноги, обутые в валенки, восседал боец. Лица его не было видно. Огромная не по росту шапка закрывала глаза, нос и рот.

— Погоняй быстрее! — заорал Мурат, подбегая сзади.

— Выдохлась животина, — пробормотал напуганный возница, с трудом поворачиваясь к офицеру всем телом, завернутым в невероятно широкий тулуп.

— Слезай с телеги! — закричал на солдата Мурат.

Сзади, чертыхаясь, бежал старшина.

Лошади, круто поводя боками, остановились. Мурат, схватив поводья и прут, несколько раз сильно хлестнул бесчувственных лошадей. Кони уперлись задними ногами, вырвали из сугроба телегу, неуклюжий возница свалился в снег.

Отдуваясь, путаясь в длинных полах тулупа, солдат едва догнал Мурата.