Избранные

– Что случилось? – спросила она. Он промолчал. Она заметила, как под его рубашкой задвигалась грудная клетка, он начал задыхаться. Она положила ему руку на затылок и слегка сжала. Его кожа на ощупь была горячей. Столько времени прошло с тех пор, как она прикасалась к мужчине, и это был не Мэтт, такой нежный и самонадеянный одновременно.

– Все эти разговоры о нем… рождают воспоминания, – произнес Мокс, и это прозвучало так, как будто он говорил сквозь зубы, хотя Слоан не могла видеть, как было на самом деле, потому что его лицо все еще было скрыто за волосами. – Это…

– Это все слишком? – подсказала Слоан. – Ну, давай просто… посиди здесь минутку.

Она мягко надавила на плечо, и Мокс опустился на колени, Слоан последовала его примеру. Она села, прислонившись спиной к комоду, и один из выдвижных ящиков врезался ей в спину. Он продолжал стоять на коленях, его руки дрожали, и он также отказывался смотреть в ее сторону.

– Я и мой друг, тот, который умер… – начала она, и старый, знакомый ужас начал подниматься внутри нее. – Нас взяли в плен и отвели к Темному. Мы пробыли там сутки.

Она каблуками впилась в ковер. Сибилла очень удивилась, когда Слоан не сняла обувь, зайдя в дом, но промолчала, за что Слоан была ей очень благодарна.

– Но Темный дал мне шанс.

Слоан почувствовала, как будто ей горло пронзали ножи, а она уже заглатывала еще парочку.

– Он сказал мне, что страдать будет только один из нас – Алби или я, но я должна решить, кто именно. Ты или он?

Она даже не открыла глаза. Если бы она это сделала, то увидела бы спокойное лицо Темного, который стоял и ждал ее ответа в дверях, прислонившись к косяку.

– Я не хотела этого делать. Но он сказал, что если я откажусь, то это случится с нами обоими. И для этой жестокости не было никаких причин.

Мокс слегка выпрямился, чтобы посмотреть на нее сквозь волосы, ниспадающие на его лицо. Они потихоньку высыхали, поэтому опять начинали завиваться.

– И в конце концов – произнесла Слоан, выдавливая из себя слова, которые она никогда не произносила вслух, – я выбрала его. И пощадила себя.

Теперь весь ужас ее жизни был так близко к поверхности реальности. Если бы она захотела, то могла бы отпустить его, прожить его снова, прокричаться в этом ужасе. Она боялась взглянуть на Мокса, боялась увидеть в его глазах отвращение, которое, она была уверена, он испытывал. Он убивал, но только для того, чтобы спастись. Он не поступил так, он не предавал дорогого друга, не бросал его в огонь, чтобы не сгореть самому. Никто из тех, кого знала Слоан, никогда бы не поступил так, как сделала она.

Но она все равно заставила себя посмотреть на Мокса, потому что заслужила это, заслужила знать, какой она была отвратительной, когда предала Алби, как она погубила его и толкнула на путь, который привел его к смерти…

Но Мокс просто смотрел на нее.

Давление в воздухе уменьшилось, и Слоан перестала чувствовать, словно пережевывает каждый свой вдох.

– Я знаю, – сказала она, слегка задыхаясь. – О ярости, которая овладевает тобой, когда ты думаешь о ком-то. О ярости, которая меняет тебя.

Мокс обеими руками заправил волосы за уши. Его лицо выглядело бледным и похудевшим. Он устал, что неудивительно, если он годами копался в заброшенных складах и домах, жил с армией, которая разваливалась на куски от каждого движения, да и без них проблем хватало, и все, что с ними случилось, упало тяжким бременем на плечи Мокса. Он устал не меньше, чем она.

– Есть такой мысленный эксперимент в этике, называется «проблема вагонетки», – произнес он, и Слоан покачала головой в знак того, что впервые об этом слышит. – Основная мысль состоит в том, что если на рельсах стоит вагонетка и она поедет по одним рельсам, то может задавить пять человек, но если ты щелкнешь переключателем, который отвечает за стрелку, то вагонетка задавит только одного. И ты должен сказать, сможешь ли ты воспользоваться этим переключателем, сможешь ли ты нести ответственность за смерть человека, даже если ты спасаешь жизни большего количества людей. Я всегда ненавидел эту задачу. Ненавидел всей душой. Я всегда говорил своему учителю, что я бы взял человека, который заставляет меня делать этот выбор, и бросил на рельсы его, потому что именно он действительно заслуживает такой участи.

Он слегка улыбнулся, и на его щеке появилась ямочка.

– Конечно, суть этого задания заключается в другом, но… – он накрыл своей ладонью ее руку, лежавшую у нее на колене. Она почувствовала себя такой маленькой, в хорошем смысле; она никогда не чувствовала себя так, потому что всегда была высокого роста. – Но человек, который просит тебя делать такой выбор – между тобой и другом, между болью и чувством вины – да пошел он к черту, этот человек.

Он крепко сжал ее руку. Какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга, и ей показалось, что ужас проник в нее еще глубже, что он, как прежде, воцарился в каждой клеточке ее тела.

* * *