Избранные эссе

Противостояние первого и второго Рима выражены символически Западом и Востоком. Западная Европа есть наследница первого Рима, а наследница второго Рима — это Византия (Соловьёв «Великий спор и христианская политика»). «Языческий Рим пал, потому что его идея абсолютного обожествления государства была не совместима с открывшейся в Христианстве истиной. В силу, которой верховная государственная власть есть лишь ДЕЛЕГАЦИЯ действительной, абсолютной Богочеловеческой власти Христа»… «Второй Рим — Византия, пал потому что приняв на словах идею христианского государства, отказался от неё на деле. Коснел в постоянном и систематическом противоречии своих законов и управлении их да ещё с требованиями высшего нравственного идеала. Византия понимала и принимала неверно Истинную Идею» (Соловьёв «Византизм и Россия») И ВОТ ТРЕТИЙ РИМ — РОССИЯ! Предстоит ли ей повторить ошибки Византии? Или должна она примирить два враждебных начала, найти пути к подлинному синтезу"Надо помнить, что когда Россия осознала себя только Востоком, пришла тяжёлая грубая рука Петра Великого и круто повернула её историю по пути на Восток. Это и многое другое говорит за то, что Россия должна быть третейским судьёй в споре. То есть другими словами, принимая неподвижную Божественную основу Церкви (как она сохранена на Востоке), Россия должна принять и человеческое начало, развитое в двух его формах на Западе, — в форме Власти и в форме Свободы. Россия должна их синтезировать в единое Богочеловеческое начало, завещанное Христом.

А, таким образом, третий Рим (в противоположность первому и второму Риму) должен стать Римом Богочеловеческим… Это, так сказать, общий соловьёвский итог всемирно–исторического процесса.

Окончательная же цель этого процесса формулируется так: «Все успехи человечества состоят в постепенном возведении человечества к высшему образу правды и любви. Откровение этого образца явилось в живой деятельности Христа и не должно нам восприявшим нового человека, опять возвращаться к немощным и скудным стихиям мира, к упразднённому на кресте раздору между эллином и варваром, между язычником и иудеем» (Соловьёв «Великий спор и христианская политика»).

Христос утвердил единство человечества и этим определил различную судьбу народов, как различных органов цельного организма. Из этого вытекает и отношение Соловьёва к своему народу, и вот каков общий подход Соловьёва к всемирно–историческому процессу: «Ставить выше всего исключительный интерес и значение своего народа, требуют от нас во имя патриотизма. От такого патриотизма избавила нас кровь Христова, пролитая иудейскими патриархами во имя своего национального интереса» (Соловьёв «Великий спор и христианская политика»).

Для Соловьёва в русской истории существуют также два факта именуемые им национальными подвигами: это — призвание варягов и реформа Петра Великого. «Тут Россия была спасена от гибели не национальным самомнением, а национальным самоотречением». И в этих двух актах скрывается основной смысл и главный принцип русской истории (Соловьёв «Национальный вопрос в России»).

Таким образом, первый из этих актов–подвигов — (призвание варягов) — с одной стороны положило начало русской государственности, а с другой стороны, это выявило в самом начале пути русской истории её основной принцип — ХРИСТИАНСКОЕ СМИРЕНИЕ И ДУХ САМООТРЕЧЕНИЯ. Из этого Соловьёв делает следующий вывод, «что русский народ органически христианский народ. Приняв христианство из Византии, где оно воспринималось формально, где вера нисколько не влияла на жизнь, русский народ в лице Св. Владимира, сумел избавиться от многих предрассудков и пришёл к христианству. Он понял, что истинная Вера обязывает переменить правила жизни» (Соловьёв «Византизм в России»).

В этом аспекте интересен следующий пример. Св. Владимиру предстояло казнить каких-то преступников. Греческие священники, окружавшие Владимира и подходившие к вопросу о казни с точки зрения обычаев и просто византийской практики, совершенно не понимали, почему христианство усматривает в этом акте казни, грех. Более того они уговаривали Владимира исполнить свой государственный долг. Он им на это отвечал… «Боюсь, грех!» Принципы христианства были им усвоены вопреки византийским толкованиям этих принципов. И в дальнейшем течении русской истории в поучениях Владимира Мономаха, христианский дух не был ничем замутнён.

Изначальная склонность к самоотречению у русских выразилась в «призвании варягов» и сочеталась вполне гармонично с принятой верой. На этом становлении христианского пути первым срывом, искушением и испытанием для русских было столкновение с татарщиной.

Соловьёв говорит об этом так: «В московском государстве отношения к хищной монгольской орде было унизительным. Влияние этих отношений было вредным. С одной стороны подчинение чужой власти оказывало уподобляющее воздействие на русских, а с другой стороны у русских оставалось преимущество христианской и исторической нации, но именно это осознание развивало национальное самомнение» (Соловьёв «Национальный вопрос в России»).