Избранные и прекрасные

Гэтсби не нашелся ни в баре, ни на веранде. Гэтсби не было ни в музыкальном салоне, ни в оружейной, ни в комнате для приватных танцев, устроенных в небольшой синей гостиной. Наконец мы очутились в библиотеке, где я надеялась не отыскать Гэтсби, а побыть немного вдвоем.

Впоследствии я узнала, что эта библиотека – поистине чудо готической эпохи. Ее сожгли дотла приблизительно в XVI веке, ее пепел смешали с землей. Теперь там стоял жилой квартал почти без движения транспорта. Говорили, что Гэтсби воскресил библиотеку, как мог бы воскресить умершего любимого предка. Мы шагали по похожему на высокую пещеру помещению, и наши шаги повторяло эхо, а высокие витражные окна мерцали жарким оранжевым огнем, затмевая холодно мигающие звезды, освещающие вечеринку.

Между книжными шкафами располагались ниши, и, побывав здесь раньше, с Корал Даути, я убедилась, что диван для чтения в одной из них на редкость удобен. Вид у Ника теперь, когда мы остались вдвоем, стал менее растерянным, словно он наконец понял, чего хочет.

– Джордан, минуточку, – попросил он.

– Хотите рассказать мне о своей девушке из Сент-Пола? – спросила я, вскинув брови. Такому повороту я бы удивилась, но мне не привыкать.

– А что, не следует?

– Из города я выбираюсь редко, – сообщила я, проведя пальцами по его лацкану. Тела я не коснулась, пока еще нет, но его дыхание уже сбилось.

– Идите сюда… – позвала было я и едва не вскрикнула: с облюбованного мной дивана поднялся взъерошенный седой мужчина. Он озирался по сторонам, его глаза за выпуклыми круглыми стеклами очков казались огромными, как у совы. Он прищурился, уставившись сначала на нас обоих, затем окинув меня взглядом с головы до ног. И указал на книги.

– Что скажете? – настойчиво спросил он.

– О чем? – резко отозвалась я, все еще краснея и надеясь, что мой румянец примут за проявление гнева.

– Об этих книгах!

В маленькой нише он устроил себе что-то вроде гнезда с кучей пледов и придвинутым к дивану столиком, на котором помещались стакан воды и остатки сэндвича. Из-под дивана выглядывали шлепанцы, гнездо освещала поставленная рядом лампа.

– Они настоящие. Самые настоящие. Вот о чем речь. Не трудитесь проверять. Я уже проверил.

Должно быть, на наших лицах отразилась некая заинтересованность, потому что незнакомец в очках ринулся к книжному шкафу и тут же вернулся, потрясая переплетенным в кожу трактатом времен Ренессанса, посвященным козням князей преисподней. Трактат был роскошным, из тех, о которых, как я знала, мечтает тетушка Джастина, и, если бы от него не остался такой явный пробел на полке, я бы, пожалуй, подумала, не сделать ли тетушке такой подарок.

– Глядите! Это полноценная, подлинная демонология. На этом я и попался поначалу. Какая скрупулезность! Какой реализм! Знал, когда остановиться, – печати не взломаны. Но чего вы хотите? Чего вы ожидали?

Он показал нам страницы, всё еще заклеенные старым воском, с оттисками печатей великого Соломона. На страницах под этими печатями содержались ужасные сведения, однако печати были целыми, как в тот день, когда их наложили.

– Кто вас привел? – потребовал ответа незнакомец. – Или вы просто взяли и пришли? Меня привели. Большинство людей сюда кто-нибудь приводит.

– А его пригласили, – с легким злорадством объявила я, указывая на Ника, но незнакомец только понимающе закивал головой.

– Меня-то привели, – продолжал он. – Примерно неделю я пропьянствовал и решил, что протрезвею, посидев в библиотеке.

– Ну и как, помогло? – поинтересовался Ник тоном лишь слегка менее злорадным, чем мой.

– Пожалуй, немного. Пока не могу сказать. Я ведь провел здесь всего час. Про книги я вам говорил? Они настоящие. Они…

– Вы уже говорили, – изображая душевность, перебила я.

Мы обменялись торжественным рукопожатием и снова вышли из дома.

Танцы начались, и, конечно, было уже слишком поздно для всех, кто неважно танцевал с самого начала. Мужчины неуклюже кружили слишком юных для них партнерш, известные пары соперничали в борьбе за наиболее выгодные ракурсы и в то же время держались там, где потемнее, в противоречивой попытке уединиться.

– Пригласить вас на танец? – осведомился Ник.

– В другой раз, – рассеянно отказалась я, так как кое-что привлекло мое внимание. Мы стояли у подножия лестницы. Перед нами расстилался сад со всеми удовольствиями, недвусмысленно обещанными Гэтсби, но его самого не было там, чтобы наслаждаться ими. Он стоял на веранде за нами и смотрел прямо на Ника.

– О, вон там девушки, с которыми мы говорили раньше, – сказал Ник, указывая в сторону эстрады. Ада и Мэй изображали малышек – косолапили, таращили глаза и напевали какую-то бессмыслицу писклявыми голосами. То еще зрелище. Видимо, Ник никогда ничего подобного не видел, потому что уставился на них, благодаря чему Гэтсби мог беспрепятственно наблюдать за ним, а я – за Гэтсби.