Избранные и прекрасные

– Я знаю только одно, Ник: если тебе хочется честности и безупречности, возвращайся к своей девушке в Джерси-Сити. Впрочем, тебе следовало бы рассказать ей обо мне и «Мисс Миннесоте», а там пусть сама решает.

– Джордан…

Судя по тону, ему хотелось продолжить этот разговор, но я решительно покачала головой. Потом вынула цветок из своих волос и воткнула ему за ухо. Он все равно лучше сочетался по цвету с его волосами.

– Мне все равно, – раздраженно заверила я. – Если ты так и сделаешь – прекрасно. Но если тебе приспичило порассуждать с кем-нибудь о морали, это буду не я. Вообще-то я надеялась прогуляться под ивами.

Нам отвели комнату, но Дэнси поручили какому-то летнему магу осветить блуждающими огоньками беседки, образованные поникшими ветвями ив, и, в сущности, для прогулок там имелась всего одна причина. Ник поколебался, потом предложил мне руку, а я решила, что вполне довольна этим, и мы выскользнули из оранжереи.

Он проявил себя истинным джентльменом, вел себя послушно, как вышколенная лошадь теннессийской породы. Я уложила его под ивой, мы успели частично раздеть друг друга, прежде чем я помедлила, главным образом чтобы выяснить его намерения.

– Со мной нелегко, – предупредила я. – Может, я навсегда и останусь такой упрямой или же передумаю в любую минуту. Что скажешь?

– Надеюсь, что ты передумаешь, но ты нравишься мне, даже когда упрямишься, – отозвался он, и я рассмеялась и поцеловала его, потому что, хотя со мной и впрямь было нелегко, я поняла, что с ним – наоборот.

– Джордан… – чуть ли не с отчаянием прошептал он, и я вновь засмеялась, возвращаясь к тому, на чем остановилась.

К нашему отъезду домой разговоры о нечестности были забыты, нам и в голову не приходило возобновить их, тем более что интересных тем для бесед находилось множество.

Я завлекала его в свои любимые танцевальные клубы и кабачки, знакомила с актерами, радикалами и любителями джина. Было приятно видеть все это его большими глазами, и, в отличие от многих других мужчин, он никогда не пытался в ответ командовать мной и не делал вид, будто это я должна быть ему благодарна. Благодарным был он, он же следовал за мной, куда я его вела, – это мне в нем особенно нравилось. Но брать Ника с собой повсюду я не могла.

Даже когда он явился, распространяя запах незнакомого одеколона и с ярким засосом, который я обнаружила, только когда расстегнула его рубашку, для поездки в «Золушку» ему недоставало энтузиазма.

Конечно, я могла бы просто взять и потащить его туда, как в «Лирик», но в случае с «Золушкой» я уже нарывалась таким образом раз или два. Так что я подробно описывала Нику это заведение и завороженно следила, как туча растерянности, страха и вожделения набегает на его лицо. Наконец на нем отразилась холодная настороженность, он отстранился и покачал головой.

– Не знаю почему, но это мне не по душе.

Склонив голову набок, я внимательно посмотрела на него. Мы заглянули ко мне пропустить стаканчик на сон грядущий, был пятый час утра. Ник уже привык развлекаться ночи напролет и пользоваться чужими ванными, но таким взвинченным, как в ту минуту, я не видела его уже несколько недель.

– Не по душе? – повторила я, и он решительно покачал головой.

– Да. Совершенно. В такие места я не ходок.

– А мне оно по душе, и я туда хожу, – заявила я, и Ник легкой улыбкой указал, что понимает больше, но говорит далеко не все.

– Знаю, про тебя знаю. Ты другая. И для женщин это иначе.

– Только не в «Золушке», – возразила я, но он взял меня за руку и отвел взгляд.

– Я не из таких, – его голос чуть дрогнул. – Ну, пожалуйста…

– Это не мне решать, – произнесла я так мягко, как только смогла. Подхватила ладонью его затылок, слегка взъерошила волосы. Поцеловала его в ухо.

– Ладно. Забудь. Но именно туда я собираюсь в субботу.

* * *

От расплаты за свою сущность «Золушка» уворачивалась десятком способов. Находясь на границе между Кэсидрал-Хайтс и Гарлемом, она отстегивала всем – от местных патрульных до комиссара полиции, и владельцы, двое немолодых худощавых мужчин, костюмы которых стоили больше, чем весь мой гардероб вместе взятый, степенью паранойи превосходили хозяев любых других мест вроде «Лирика» или «Робертсона».

Для того чтобы попасть в «Лирик», достаточно было знать, где он находится. В «Золушке» же, без определенного цветка, пароля и удовлетворительного внешнего вида, ты просто попадал в довольно обшарпанный театрик со скучными комиками, неуклюжими акробатами и безголосыми тенорами. Однажды я весь вечер проскучала на их шоу, забыв, что к лацкану должна быть приколота белая гардения, а не веточка гипсофилы. По-видимому, некоторые местные жители всерьез полагали, что это просто захудалый театр.