А поскорее подпалить безбожников Лачугу.
Ксанфий, Ксанфий! Поспеши сюда!
Беги сюда, топор возьми и лестницу,
И на мыслильню поскорей вскарабкайся,
И крышу разбросай, любя хозяина,
И опрокинь стропила на мошенников!
Сегодня же заставлю расплатиться их
За все грехи: они не что, как жулики!
Ай-ай-ай-ай!
Пылай мой факел! Жги горючим пламенем!
Что делаешь? Несчастный!
Что? Беседую
Красноречиво с крышей дома вашего.
Ай-ай! Кто дом наш поджигает? Горе нам!
Тот самый, у кого накидку сперли вы!
Погубишь нас! Погубишь!
Погубить хочу!
И сам не упаду я, шею вывихнув.
Голубчик, стой! На крыше что ты делаешь?
Парю в пространствах, мысля о судьбе светил.
182О, горе мне, беда мне! Задыхаюсь я!
И мне несчастье! Жарюсь, как на вертеле!
Зачем восстали на богов кощунственно?
Следы Селены вы зачем пытаете?
Коли, руби, преследуй! Много есть причин,
А главное — они богов бесчестили!
Поспешайте, ступайте за мной! А игра
Тишина /Мир/
Тригей — виноградарь.
1-й раб Тригея.
2-й раб Тригея.
Девочка — дочка Тригея.
Гермес.
Раздор — бог войны.
Ужас — прислужник Раздора.
Иерокл — прорицатель.
Кузнец.
Горшечник.
Оружейник.
Копейный мастер.
Трубач.
Панцирщик.
Мастер-шлемщик.
Сын Ламаха.
Сын Клеонима.
Тишина — богиня мира, Нимфа Жатва, Нимфа Ярмарка — без речей.
Хор из двадцати четырех поселян.
Живее! Каши колобок жуку подай!
Бери, корми проклятого! Чтоб сдохнул он!
Чтоб слаще корма никогда не жрать ему!
Еще дай каши из добра ослиного.
Бери еще! Куда же делось прежнее?
Все скушал?
Нет, свидетель Зевс, схватил, сглотнул,
Меж лап зажав, с чудовищною жадностью.
Меси покруче, пожирней замешивай!
О мастера золотари! На помощь мне!
Распутного мальчишки нам помет подай!
Нам захотелось нежного.
Пожалуйста!
В одном грехе зато не упрекнуть меня:
Не скажут, что у печки пекарь кормится.
Ой-ой-ой-ой! Еще подай, еще подай!
Меси еще!
Не буду! Нет! Свидетель Феб!
Мне эту лужу мерзкую не вычерпать!
Стащу ему, пусть на здоровье лопает!
Чтоб он пропал, свидетель 3eвс, и ты за ним!
Где нос бы мне купить непродырявленный?
Не видано поденщины чудовищней,
Чем эта: корм давать жуку-навознику!
Свинья или собака свой помет сырьем
Готовы жрать. А этот зверь заносчивый
Воротит морду, к пище не притронется,
Пока не раскатаю, не скручу и корм
Запеченным не дам, как любят женщины.
Ну что, жратву он кончил? Погляжу тишком,
Ну, лопай, трескай, брюхо набивай едой,
Пока не разорвешься ненароком сам!
Да, ну и жрет, проклятый! Как силач-борец,
Налег на корм и челюстями лязгает.
И головою вертит, и ногами мнет.
Так скручивает корабельщик снасть свою,
Когда для барок толстые канаты вьет.
Тварь гнусная, прожорливая, смрадная!
Кто из божеств всевышних произвел его,
И не Хариты также.
184Кто же?
Зевс родил,
Из кучи, не из тучи, громыхнув грозой.
Теперь, пожалуй, спросит кто из зрителей,
Заносчивый молодчик: в чем же драмы суть?
И жук при чем здесь? Тут сидящий рядышком
Заезжий иониец объясненье даст:
«Я понял: на Клеона намекают здесь.
185В аду шметки навозные глотает он…»
Бежать мне нужно и жуку напиться дать.
Подросточкам и взросленьким мужчиночкам,
Мужчинам расскажу великовозрастным,
Мужчинищам великовозрастнейшим всем.
Хозяин наш сбесился, но особенно,
Не так, как вы, иначе и по-новому.
День целый в небо он глядит, разинув рот,
И Зевса кроет руганью ужаснейшей:
«Эй, Зевс, — кричит он, — чем же это кончится?
Оставь метлу! Не то Элладу выметешь».
Ау-ау!
О Зевс! Ты что с народом нашим делаешь?
Ты, как стручки, шелушишь города, глупец!
Вот-вот она, напасть! Об этом речь моя!
Образчик перед вами помешательства.
Когда в нем желчь разлилась, вы послушайте,
Что сам себе сказал он в сумасшествии:
«Как прямиком залезть мне к Зевсу на небо?»
Тут лестницу он смастерил лядащую,
И дырку на затылке проломил себе.
Вчера ж невесть откуда приволок домой