Горгоны сгложут, страшные тифрасские.
Я к ним, не медля, быстрый направляю бег.
Эй! что с тобой?
Обклался. Призови богов!
Чудак! Вставай живее! Подымайся, эй!
Нет сил!
Я в обмороке. Губку положи на грудь.
Ну, вот возьми!
Да где же?
Боги чистые!
Где сердце у тебя?
Наверно, екнуло
И в пятки соскочило и запряталось.
Последний трус ты из богов и смертных!
Я?
Какой же трус? Ведь губку я потребовал,
А кто б другой был столь отважен?
Где ему!
Лежал бы трус в навозе, не посмел бы встать,
Храбрец ты, Зевс свидетель!
Да, поистине.
А ты не испугался слов ужаснейших
И страшной брани?
Я? Да вот ни чуточки!
Когда ты так отважен, впереди иди
И богом будь! Возьми и шкуру львиную,
И палицу, храбрец неустрашимейший!
А я, как твой носильщик, позади пойду.
Отлично, я согласен. Поменяемся!
Ну, погляди же на Геракло-Ксанфия,
Отнюдь! Ты прямо из Мелитты
352каторжник.Иди вперед! Поклажу подниму я сам.
Геракл милейший, здравствуй, заходи сюда!
Богиня, чуть услышала, что прибыл ты,
Лепешки замесила, два иль три горшка
Сварила каши, полбыка зажарила,
Коврижек, колобочков напекла. Входи!
Отлично, одобряю.
Видит бог, не дам
Тебе уйти голодным. Птичьи крылышки
Поджарены. Печенье подрумянено,
Вино разлито по ковшам сладчайшее,
Я сейчас.
Все шутишь ты.
Не отпущу я, так и знай. Флейтисточка
Хорошенькая ждет нас и танцовщицы,
Не то ли две, не то ли три.
Танцовщицы?
Молоденькие, только что побритые.
Входи скорее! Повар приготовился
Вносить копченье. И столы расставлены.
Им расскажи, что сам я за тобой иду.
Эй, раб, скорей поклажу понеси за мной!
Постой, дружок, за правду, вижу, принял ты,
Что я шутя Гераклом нарядил тебя.
Меня не разыграешь, Ксанфий миленький!
Остановись и на плечи взвали мешки!
Да что это? Отнять ты собираешься,
Что сам же дал?
Не собираюсь, делаю.
Снимай наряд!
Вас всех зову в свидетели
И обращаюсь к божествам.
К каким богам?
Ты, смертный, раб, Алкмены
354сыном назвался.Что ж, отнимай, отлично. Все же, думаю,
Меня еще попросишь, если бог велит.
Видно сразу хитроумца,
Ловкача и остромысла,
Много повидавшего.
Извиваться и вертеться,
Нос всегда держать по ветру —
Это лучше, чем стоять
Разрисованной статуей.
355Поворачиваться бортом,
Как удобней, как помягче —
Это умников достойно
Разве ж не потешно было б,
Если б Ксанфий, раб негодный,
На милетские ковры
Лег, с танцовщицей балуясь
И в посудину рыгая.
Я бы дураком глядел,
Он же, вор и проходимец,
Дал мне в скулы кулаком,
Трахнул в челюсть, двинул в зубы,
Выбил целый огород.
Платана, эй, беги, держи! Мошенник тут,
Ввалившийся намедни в нашу лавочку
И дюжину сожравший калачей.
Он — этот самый.
Попадет кому-то здесь!
Стащил он двадцать пять кусков говядины
По три гроша кусок.
Побьют кого-нибудь!
И чесноку без счета.
Брешешь, женщина! Не знаешь, что болтаешь.
Туфли на ноги
Надел и думал, от меня укроешься?
Еще чего! Сельдей уж не считаю я.
Да, видят боги, а сыры зеленые!
Он проглотил их заодно с корзинами.
Он глянул дико, зарычал чудовищно.
Его проделки, нрав его всегда таков.
И вынул нож, прикинулся помешанным.
357Ай-ай, ужасно!