Избранные письма. 1854–1891

⁶ Аполлон Николаевич Майков (1821–1897) – поэт. Продолжал традиции антологической поэзии К. Н. Батюшкова и Н. И. Гнедича. Противостоял литературе революционно-демократического направления. Занимал пост председателя Комитета иностранной цензуры.

⁷ Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов (1848–1913) – поэт. Почетный член Академии наук, лауреат Пушкинской премии.

⁸ Алексей Васильевич Кольцов (1808–1842) – поэт-самоучка, сын торговца. Благодаря дружбе В. Г. Белинского познакомился с А. С. Пушкиным и В. А. Жуковским.

⁹ Николай Алексеевич Некрасов (1821–1877) – поэт, редактор журнала «Современник».

¹⁰ Алексей Николаевич Плещеев (1825–1893) – поэт и писатель. Участвовал вместе с Ф. М. Достоевским в революционном кружке Петрашевского. Был приговорен к смертной казни, замененной солдатской службой. По возвращении из ссылки сотрудничал в «Русском вестнике».

¹¹Минский (настоящ. имя Николай Максимович Виленкин, 1855–1937) – поэт и писатель народнического направления. Сюжет его поэмы «Последняя исповедь» использовал И. Е. Репин в картине «Отказ от исповеди перед казнью». Перевел на русский язык коммунистический гимн «Интернационал». Умер в эмиграции.

¹²Фридрих II (1740–1786) – прусский король, полководец.

¹³ Владимир Галактионович Короленко (1853–1921) – писатель и публицист народнического направления.

¹⁴«Русское дело» – литературно-политическая и сельскохозяйственная газета консервативного направления. Выходила в Москве в 1886–1890 гг.

¹⁵Тойон и Макар — персонажи очерка В. Г. Короленко «Сон Макара» (1885).

¹⁶«Теократия» – историко-богословский трактат Вл. С. Соловьева «История и будущность теократии» (Загреб, 1887), посвященный философии библейской истории. Теократия – такое устройство общества, при котором верховная власть принадлежит духовенству.

168. А. А. Фету

3 февраля 1888 г., Оптина Пустынь

А что Вы скажете о моей проницательности, Афанасий Афанасьевич, если я Вам побожусь, что, прочитавши в «Московских ведомостях» заметку Сельского жителя¹, сейчас же сказал себе: «Это Фет! Во-первых, эти нападки на историческое во имя немедленной практической пользы, а во-вторых, этот пример собаки, которая счесть трех бекасов не умеет, хотя, по-своему, и умна. Это фетовский genre[55] сравнения…» Подумал и угадал. – Горжусь и хвастаюсь, но вместе с тем жалею, что Вы своим этим уподоблением ставите меня (вообразите!) в неловкое положение… Я хотел было возражать (при случае) этому «Сельскому жителю», а теперь благодаря этому смелому и остроумному Вашему примеру боюсь быть противу Вас невежливым. Я было хотел, похваливши предварительно автора за его остроумие, возразить, что есть различные «кабинетные» измышления. Есть, например, такие глубокие и светлые, что рано или поздно им придется перейти в сознательную, рациональную практику. Думаю, впрочем, что и Ваша милая и умная собачка отчасти права, что эмпирически хватает только тех бекасов, которых видит или чует обонянием; но прав и охотник, который смотрел выше и рационально считал бекасов.

Кабинетные измышления бывают, я думаю, двух родов: одни имеют непосредственную практическую частную цель, другие – нечто общее и отдаленное, которое, однако, находит себе применение и в частностях.

Я согласен, что в первом случае – кабинетное хуже простого эмпирического. Но во втором – едва ли… Такова, например, моя гипотеза о разрушительном смешении и об слишком ускоренном движении жизни, собственности и т. д. Динамика социальная чересчур в наше время взяла верх над социальной статикой. Собственность, например, надо прикрепить законом с двух концов: со стороны самой крупной и со стороны самой мелкой. Со стороны дворянства и со стороны крестьянства; со стороны привилегированного землевладения и со стороны снова податного земледелия. И то и другое будет отпором подвижному капитализму, одинаково враждебному и дворянству, и рабочим. Секите, наказывайте, управляйте, даже и жестоко (если это необходимо для государства и если теперь справитесь), но исторической этой общины не трогайте, избавьте нас от западной слишком простой и подвижной и вследствие этого неизбежно революционной антитезы – вольного, неприкрепленного капитала (хотя бы и недвижимого, но вполне свободно отчуждаемого) и вольного же батрачества…

Я бы, исходя из моей гипотезы о необходимости сложного и более или менее утвержденного легальными стеснениями расчленения общества, желал бы для России такого рода устройства: