Избранные произведения

Вот что сказал достигший мастерства,
Тот, в чьей казне — отборные слова
На Западе, исполнен силы правой,
Почтенный шах Тамус владел державой.
Познал он власть — и цвет ее, и вкус;
Всего, о чем мечтал, достиг Тамус.
Своим величьем он венец возвысил,
И блеск престола от него зависел.
Звалась его царевна Зулейхой.
Еще не ведал мир красы такой!
Не девушка — звезда средь звезд вселенной,
Жемчужина в шкатулке драгоценной.
Словами кто б ее изобразил?
Но попытаюсь в меру слабых сил.
Подобно косам Зулейхи, сойду я
От головы до пят, ее рисуя.
Когда взгляну я на рубины губ,
Я стану в мыслях щедр, в реченьях скуп.
Стан — пальма в ярком цветнике блаженства,
Чье признается гордое главенство.
Ее поит величия родник,
Пред нею кипарисный сад поник.
Как мускус, две косы благоуханны,
Они для мудреца — силки, арканы!
Их гребень причесал, и тешит взор
Посередине сделанный пробор:
Не перехвачен ли, веревкой мучим,
Мешочек черный с мускусом пахучим?
Кудрей-жасминов, мнилось, тень дрожит
На розовом кусте ее ланит.
Нет, косы — два каната перед нами,
С канатными сравню их плясунами!
Чтоб изучить ее, судьба прочла
Скрижаль ее прекрасного чела...
Ее лицо — Ирема сад высокий.
Но кто украсил родинками щеки?
Какое им сравненье я найду?
То негритята в розовом саду!
А ямка на щеке, сердца тревожа,
На букву «мим» без хвостика похожа.
Увидит — обезумеет любой
От ямочки под нижнею губой!
Ты спросишь: в чем безумия причина?
Та ямочка опасна, как пучина!
Белее снега шеи белизна,
Газель склониться перед ней должна.
Белей цветка жасмина грудь и плечи,
Взглянув на них, лишишься дара речи.
Две груди — два блистающих холма,
Два чуда, что сведут тебя с ума,
Еще никто не трогал два граната,
Чье целомудрие свежо и свято.
Под ними клад серебряный возник, —
И что пред ним серебряный рудник!
Чистейшая, внимая славословью,
Сердца людей очистила любовью.
Красавицы ей кланялись вослед:
Их жизнь хранил царевны амулет!
Всех государей овладев сердцами,
Красой сравнялась с царскими венцами!
Ее рука дарует свет глазам,
Сердцам больным и раненым — бальзам.
А пальцы — перья, что о страсти пишут,
Которою сердца влюбленных дышат.
Как юный месяц — каждый ноготок,
О нем мечтают Запад и Восток.
Тонка, как волос, середина стана,
Того и жди, сломается нежданно!
Боясь, он будет срезан пояском,
Свой стан не стягивает волоском!
Живот поспорит с мехом горностая,
Пупком, как чистым жемчугом, блистая.
Полны, округлы два ее бедра,
Ты скажешь: две горы из серебра!
Так нежно тело, что любое место
Скользит под пальцем, как крутое тесто.
Про то, что от пупка и до колен,
Не знаю новых слов, другим взамен:
Не смеет мысль проникнуть в ту твердыню
Переступить запретную святыню.
Коснусь я словом только стройных ног,
Подъемлющих серебряный чертог.
Какая прелесть! А ее ланиты —
Живой цветник, от жадных глаз сокрытый
Она была так царственно светла,
Что ей завидовали зеркала
И на коленях перед ней стояли:
Ее, а не своей красой сияли!
В ее коленной чашечке свой лик
Узрел бы, кто к ногам ее приник...
Подобны кипарисам на равнине,
Служили ей красавицы рабыни.
Для райских дев она была душой,
Для тысяч тонкостанных — госпожой.
Не знала роза до сих пор печали,
Ее ногам шипы не докучали.
Ни разу в ней любви не вспыхнул жар,
Она еще не знала сладких чар:
Спит, как нарцисс, безгрешно, безмятежно,
Как роза, утром расцветает нежно...
Играла в детстве с куклами она,
Потом была с газелями дружна.
Шутила с куклами, еще не зная,
Как шутят небосвод и доля злая.
Не ведая забот, она росла,
Всегда была спокойна, весела.
Что ей сулит судьба? Познавши бремя,
Что ночь родит в положенное время?