Избранные произведения

Изменчив мир. Чей ни придет черед,
Тот в барабан существованья бьет,
И что ни век, то истина иная,
Но не затмится, облик свой меняя!
А если б не менялся мир, то мы
Порою свет не извлекли б из тьмы.
Навеки если б солнце закатилось,
То ни одна звезда бы не светилась.
Коль не заснут зимою семена,
Не засмеется розами весна!
Когда Адам юдоль скорбей оставил,
Греховную обитель Шис возглавил.
Он отошел, насытился трудом —
Идрис возглавил этот лживый дом.
Исчез и он для глаза и для слуха —
Первосвященником оставил Нуха.
Потоп замолк — явился Ибрагим,
И стал он дружен с богом всеблагим.
Ушел и он от смены дней и мрака,
Назвав первосвященником Исхака.
Тот перестал ронять реченья с губ —
Стал в мире проповедовать Якуб.
Служил он в Шаме богу неустанно,
Потом пришел на землю Ханаана,
Где он разбогател в теченье лет,
Где много сыновей родил на свет.
Овец и коз взрастил он в чистом поле —
И муравьев, и саранчи поболе!
Двенадцать произвел он сыновей,
Юсуф — одиннадцати всех милей!
Когда Юсуф — так говорят — родился,
То у луны, казалось, брат родился!
Побег украсил плоти сад земной,
Дух озарился новою луной:
Сам Ибрагим надел, служа аллаху,
На эту розу нежную рубаху.
Исхак увидел с радостью тогда:
В его созвездье — новая звезда!
В саду Якуба — цвет благоуханный,
Что для отца бальзамом был и раной!
Он был газелью, Ханаан досель
Не знал, что мускус нам дарит газель!
Своею грудью мать его кормила,
Покуда не взяла ее могила.
Два года матери сосал он грудь,
Но мать отправилась в последний путь.
Из моря доброты на дно сиротства
В слезах скатился жемчуг благородства,
Но раковину он обрел, блестя:
Вскормила тетка бедное дитя.
Да, птицу дней его взрастила тетка,
И вот расправил крылышки сиротка:
Красив и тонок стан, душа чиста,
И медом речи радуют уста.
Сестре Якуба дорог стал племянник,
Ее души единственный избранник.
Она не разлучалась с ним, как тень, —
Как солнце, он сиял ей каждый день.
Он стал и для отца отрадой вскоре,
Его любимцем, утешеньем в горе.
Отец познал отраду жизни в нем,
Хотел он с сыном ночью быть и днем!
Он мучился, не видя постоянно
Перед собой сестры и мальчугана.
Сказал сестре: «Я без него скорблю,
Дрожа, как ива, — так его люблю!
Меня, что должен быть всегда с Юсуфом,
Не разлучай в мои года с Юсуфом!
Ты мне верни мою мечту и явь,
В мои покои ты его отправь».
Сестра Якуба, затаив обиду,
Его словам была покорна с виду,
Но к хитрости прибегла, чтоб опять
Любимца у родителя отнять.
Исхак оставил, набожности ради,
Ей ремешок, потребный при обряде:
Тот, кто привяжет ремешок к руке,
Забудет о злосчастье и тоске...
Она уйти Юсуфу приказала,
К его одежде крепко привязала
Тот ремешок от мальчика тайком...
С привязанным пошел он ремешком,
Пошел, невинный, улыбаясь кротко,
Но слух тотчас же распустила тетка,
Что ремешок пропал, и стала вдруг
Подозревать друзей, родных и слуг
Обыскивала всех, ища пропажи,
Того, другого обвиняя в краже.
Был и Юсуф обыскан в свой черед —
И вот она пропажу достает!
В те дни законы соблюдались свято,
Решались по закону шариата.
Когда владельцем вор изобличен,
То вор ему на рабство обречен.
Так с хитростью устроив это дело,
Юсуфом снова тетка завладела.
Он был ее счастливым, светлым днем,
Но вот она заснула смертным сном.
К отцу вернулась вновь его услада:
От мальчика не отрывал он взгляда,
От прочих отвернулся сыновей,
Найдя в Юсуфе свет судьбы своей.
Душа его всегда была с Юсуфом,
Вершил он все свои дела с Юсуфом.
Ему был нужен каждый час Юсуф,
Был светочем для старых глаз Юсуф.
Да что и говорить, луна такая
Затмит и солнце, для любви сверкая!
Как опишу я эту красоту,
Что ярче райской гурии в цвету?
Он был луной на небе сладострастья,
Надеждой бытия, светилом счастья,
Нет, не луной — он солнцем был земным
Что слабый блеск луны в сравненье с ним?
Нет, солнца свет — всего лишь призрак света,
С Юсуфом не равняй светило это!
Оков не зная всяких «что?» и «как?»,
Священным светом он развеял мрак.
В те дни красою Зулейха пленяла,
Невинности накинув покрывало.
В не знавшей зноя западной стране
Любимого увидела во сне.
Не скроется любовь от приближенных,
Когда от ран страдает обнаженных.