Избранные произведения

Распутницы, что, как своим богам,
Служили только собственным грехам,
Увидели, что чужд Юсуф порока,
Что предан целомудрию глубоко.
Поняв, что к солнцу не пристанет грязь,
Они, в мышей летучих превратись,
Сошлись, жену азиза подстрекая,
В тюрьму Юсуфа бросить предлагая:
«Ты — чистая, достойная жена,
И так страдать из-за раба должна!
Пускай Юсуф зачат не девой рая,
Ты не мечтай о нем, его желая.
Старались мы, чтоб он любовь постиг,
У каждой как напильник стал язык.
Но оказался твой Юсуф железным,
А языка напильник — бесполезным.
Темницу горном сделаться заставь
И то железо в пламени расплавь.
Расплавится, познав пыланье горна,
И станет кузнецу оно покорно.
А если сталь останется тверда,
Тебе не покорится никогда».
Внушили Зулейхе, что лишь темница
Поможет с милым ей соединиться.
Она, спеша к блаженству своему,
Его решила заточить в тюрьму...
Когда в любви благого нет порыва,
Она бездушна и себялюбива.
Тогда предмет любви всего лишь вещь,
Тогда огонь любви жесток, зловещ,
Пахучей розой овладеть желая,
Вонзит в нее шипы любовь такая..,
Однажды с мужем Зулейха легла.
Сказала: «Надо мной сгустилась мгла,
Из-за раба должна страдать в Египте,
Меня хулят и чернь и знать в Египте!
Смотри же, вся уверена страна,
Что я в раба-красавца влюблена,
Что, пронзена его стрелой каленой,
Я трепещу, как дичь в степи зеленой,
Что ранена я собственной тоской,
Одна стрела сидит в стреле другой,
Что целиком ему принадлежу я,
Ему, слуге, в своей любви служу я.
Везде шумит молва так почему
Не заточишь ты юношу в тюрьму?
Пусть он пойдет в тюрьму, как виноватый,
Пусть возгласит на улицах глашатай:
«Он господина оскорбить хотел, —
Смотрите же, каков его удел!
Пятой ступил он на ковер владыки,
Забыв о том, что страшен грозноликий!»
Тогда увидят все, что я чиста,
Твой гнев закроет лживые уста».
Для мужа речь жены была утешна,
Азиз подумал, что она безгрешна.
Сказал: «И мне покоя не дано.
Об этом деле думаю давно,
Но жемчуг мысли мной не обнаружен,
А мысль твоя — ценнее всех жемчужин,
Теперь в твоих руках его судьба,
Твоею жертвой сделаю раба».
Согласье мужа получив сначала,
Она пришла к Юсуфу и сказала:
«Тоска и сладострастье ты мое,
Единственное счастье ты мое!
Азизом власть дана мне над тобою,
Владею ныне я твоей судьбою.
Я захочу — пошлю тебя в тюрьму,
А захочу — до неба подниму.
Смирись: доколь терпеть твое упорство?
Смирись, покорство лучше непокорства!
Приди ко мне, как самый близкий друг,
Меня избавь от зла, себя — от мук.
Дай счастье мне — воздам тебе сторицей,
Я вознесу тебя над всей столицей.
А не поступишь так, как я хочу, —
Навек тебя в темницу заточу.
Но чем сидеть в темнице, в подземелье,
Не лучше ли со мной сидеть в веселье?»
Юсуф ответил, тяжело вздохнув, —
Ты знаешь сам, что ей сказал Юсуф!
Такой ответ в ней вызвал ярость злобы.
Она велела грубым стражам, чтобы
С него сорвали золотой венец, —
В дерюгу пусть оденется юнец!
И вот железы у него на теле,
В ошейник рабства голову продели,
И вот его погнали на осле,
Как некогда Ису по той земле.
На улицах кричал глашатай резко:
«Отныне каждый раб, который дерзко
Ногою ступит, как злодей и вор,
На господина своего ковер, —
Пройдет в позоре через всю столицу,
Он будет, жалкий, заключен в темницу!»
Но, глядя на красавца, весь народ
В Египте говорил: «Глашатай врет!
Ужели тот, кто так прекрасен с виду,
Мог нанести кому-нибудь обиду?
Он — ангел, а известно издавна.
Над ангелом не властен сатана.
Прекрасно встарь изрек мудрец великий
«Не ведает греха прекрасноликий.
У тех, чей лик прекрасен, хороша,
Еще красивей, чем лицо, душа.
Но хуже мерзкого лица урода
Его душа и вся его природа.
Как чужды мерзким добрые дела,
Чужда красивым грязь греха и зла!»
На всем пути Юсуфа избивали
И бросили в темницу, в дом печали.
В тюрьму пошел он, юностью дыша —
Так входит в тело мертвое душа.
Явил он узникам лицо владыки,
И подняли они в темнице крики.
Его лица увидев благодать,
Они оковы стали разбивать.
Для них кандальный звон стал звоном воли,
Ошейник — ожерельем светлой доли.
Их горе сделалось горой добра,
Пушинкой легкою — скорбей гора.
И впрямь: когда прибудет муж безгрешный,
То станет раем даже ад кромешный,
Когда блеснет его чудесный лик,
То превратится даже печь в цветник.
А Зулейха, когда свершилось дело,
Начальнику тюрьмы сказать велела
«Ты впредь не будь с несчастным слишком строг
Сними ошейник с шеи, цепи — с ног.
Одень его, как юного супруга, —
Прекрасный стан пусть не дерет дерюга!
Венцом богатым узника укрась,
Смой с головы его несчастий грязь.
Ты отведи ему покой особый,
Держи его вдали от вашей злобы.
Светильник ты внеси в его покой,
Пролей на стены мускус дорогой,
Покрой парчою пол, как у вельможи,
Из бархата и шелка сделай ложе».
Но в том покое узник распростер
Пред господом смирения ковер.
Юсуф мирскую позабыл тревогу
И, как всегда, молиться начал богу
Когда мужчина видит божий дар
В том, что избавился от женских чар,
То никакой беды он не страшится-
Над ним простерта господа десница.
А если и страшит его беда,
Он ждет, как счастья, божьего суда!