Избранные произведения

Ночь для влюбленных чудных тайн полна,
Им песню о любви поет она.
То, что пугается дневного света,
Во тьме ночной не ведает запрета.
С ночною скорбью на заре простясь, —
О нет, от траура освободясь, —
Познала Зулейха беду иную:
Дневную смуту и печаль дневную.
Она пойти в темницу не могла,
А жизнь ей без темницы немила.
И каждый день, стерпеть не в силах муку,
Рабыне верной сунув деньги в руку,
Приказывала ей идти к нему,
К Юсуфу, заключенному в тюрьму,
И с нею, как с любимым, обращалась,
Когда назад рабыня возвращалась.
Ее глаза лобзала госпожа
И падала к ее ногам, дрожа:
«О ноги, что пришли к желанной цели!
Глаза, что на желанного смотрели!
К его ногам я не могу припасть,
Его глазами насладиться всласть, —
Так поцелую те глаза, которым
Дано было с его встречаться взором,
Так я лицом приникну к тем ногам,
Что хоть однажды побывали там!»
Затем с волнением неизъяснимым
Ее расспрашивала о любимом
«Не подурнел ли он в тюрьме сырой?
Не притесняют ли его порой?
Не высох ли в темнице безотрадной?
Увял ли он, вдыхая воздух смрадный?
Мою еду отведал или нет?
Меня забвенью предал или нет?»
Затем, ответы выслушав рабыни,
Она вставала в смуте и кручине.
Увенчан был красавицы дворец
Беседкою — отрадою сердец.
Была видна оттуда вся столица,
Виднелась из беседки и темница.
Там в горьком одиночестве своем
Сидела Зулейха и день за днем
Смотрела на темницу издалека
И говорила, мучаясь жестоко:
«Кто я такая, чтоб в блаженный миг
Смотреть могла я на бесценный лик?
Одно лишь благо суждено мне свыше:
На крышу той тюрьмы смотрю я с крыши.
Того мне хватит, что среди тревог
Тюрьмы я вижу стены и порог
Любимый мой живет везде и всюду,
Где существует жизнь, подобно чуду!
Там, где живет он, крыша — небосвод.
Под крышей солнце дней моих живет!
Как счастлива земля тюрьмы, лобзая
Стопы того, кто к нам пришел из рая.
Как счастлива я, глядя на тюрьму
И умирая от любви к нему!
Во имя милого, во имя солнца,
Низринусь из тюремного оконца,
Увидев, где красавец мой прошел,
Темницы я облобызаю пол.
Его лицом озарена темница,
И амбра от его кудрей струится!»
Так размышляя и судьбу кляня,
Она сидела до заката дня,
Так мучилась ее душа, — короче,
Так ожидала наступленья ночи.
А ночью, — ночью не ложилась спать,
Она к нему в темницу шла опять.
Беседка — днем, а по ночам — темница.
И там и тут ее душа томится.
Весь мир отринув, по ночам и днем
Лишь о Юсуфе думала одном,
Но, помня лишь о нем, себя забыла,
Ища добра, лишь в нем добро любила..,
Порой служанки с ней заговорят,
Она им отвечает невпопад
Иль говорит: «Что вам могу сказать я?
Я слышу вас, но лишена понятья,
А чтобы ваши поняла слова,
Меня коснитесь, девушки, сперва.
Едва лишь кто-нибудь меня коснется,
Приду в себя, мой слух для вас проснется.
Я без Юсуфа — не в своем уме,
Душа моя не здесь — она в тюрьме».
Настолько стала Зулейха недужна,
Что порешили: кровь пустить ей нужно.
Кровь на пол пролилась, а там, сверкнув,
Явила письмена. «Юсуф, Юсуф!»
Всевышний лекарь, взяв ланцет печали,
Лишь это имя вывел на скрижали.
Так овладела любящей любовь,
Что это имя просочилось в кровь...
Блажен влюбленный, взысканный судьбою,
Но только тот, кто жертвует собою,
Кто, лишь одной возлюбленной дыша,
Сольется с нею, как с душой душа,
Кто безразличен к запахам и краскам,
Кто равнодушен к тяготам и ласкам,
Кого всецело поглотила страсть,
Кто презирает и престол и власть,
Кто ищет счастья лишь в любви могучей,
Кто вне любви не хочет доли лучшей,
Чье сердце лишь любовь всегда влечет,
Себя ж не принимает он в расчет,
Кто лишь тогда постиг душою зрелость,
Когда любовью сердце загорелось..,
И ты избавься от себя, Джами,
И в сердце вечную любовь прими.
Тогда придешь к блаженному чертогу,
В обитель счастья ты найдешь дорогу.
Да приведет тебя любовь твоя
В страну счастливого небытия!
Ты знал ли зло до своего рожденья?
Уйди ж, узнай добро уничтоженья!
Уйти от «я» тебе давно пора,
Иначе ты не обретешь добра!