Избранные произведения

В сей повести у продавца жемчужин
Такой словесный жемчуг обнаружен:
Жемчужина, что на людском пути
Сияла в раковинах девяти,[41]
Была нанизана на нить другого,
Исполненного разума благого, —
Женою стала доброго весьма
И чистого, как и она сама.
Раскаивалась бедная однако,
Все время своего стыдилась брака.
Она Маджнуновых боялась дум:
А вдруг придет любимому на ум,
Что отвратилась от него подруга,
Избрав по воле собственной супруга,
С которым веселится без забот,
А он из уст ее усладу пьет,
А вдруг Лайли вручила ключ от клада
Тому, кому мила ее услада?
Чтоб рассказать о горе, лишь одно,
Она решила, средство ей дано:
Письмо составить, чтобы ниспадали
С такой же плавностью слова печали,
Как локоны блестящие Лайли,
Чтоб слезы в нем кровавые текли,
И пусть Маджнун среди своих блужданий
Прочтет посланье боли и страданий.
Лайли, придя к решенью своему,
Всю боль свою доверила письму.
Она сперва напомнила о боге:
Врачует он все скорби и тревоги,
Красавиц брови превращает в лук,
Чтоб стрелы страсти падали вокруг,
Красавиц щеки в розы превращает,
А соловьям он к розам страсть внушает,
Влюбленным, предающимся слезам,
Дарует исцеления бальзам,
Сердца сжигает молнией-красою,
Но встречи орошает их росою.
И после этих вводных слов письма
Поведала, что чувствует сама:
«От той, чье сердце отнято, — посланье
Тому, кто отнял сердце и дыханье.
От той, кто в доме скорби заперта, —
Бездомному, чья спутница — мечта.
От той, кто сознает свой грех глубокий, —
Тому, кто сыплет на нее упреки.
(О нет, не слышу от него речей,
Но резких слов молчание страшней!)
От той, кто в путах проклинает долю, —
Тому, кто вырвался из пут на волю...
Живешь ты без людей в степной глуши,
И лишь газель врачует боль души:
Две буквы первые дитя газелье
Отбросило — и превратилось в зелье!
О ты, бегущий по степям, как тень,
Чьей быстроте завидует олень, —
Врагов предавши медленному тленью,
Ко мне направь ты быстроту оленью!
О ты, чей собственный удел суров,
Всегда онагру ты помочь готов,
Во имя доброты и дружбы ради,
Не просишь ты онагра о награде.
Ты ни шелков не знаешь, ни мехов,
Твой кров — среди камней, колючек, мхов.
О, как тебе, мой нежный, мой певучий,
Лежится без меня в траве колючей?
О, с кем постель степную делишь ты?
С кем каменное ложе стелешь ты?
Кого ласкаешь на гранитном ложе
И услаждаешь, наслаждаясь тоже?
Кто гладит ласковой рукой тебя?
Кто утешает, дорогой, тебя?
Кто извлекает, исцеляя раны,
Колючки из ступней твоих, желанный?
Кто, кроме диких и ручных зверей,
Обедает за скатертью твоей?
Однако же запомни, что от боли
Я больше мучаюсь в своей неволе,
И, может статься, всех твоих болей
Частичка этой боли тяжелей.
Родителей постыла мне наука,
От мужа мне и мука и докука,
С утра я под присмотром дотемна,
Я ни на миг не остаюсь одна.
Вздохну ль о том, что ты — вдали, в пустыне,
Мне говорят: «О чем вздыхаешь ныне?»
Заплачу ль, что не стала я твоей, —
Мне говорят: «Ты слезы лить не смей!»
Пойду ли я на травку луговую —
Мне говорят: «Зачем гулять впустую?»
Пойду ли к нашей речке за водой —
Мне говорят: «Ступай скорей домой!»
Взгляну ли, как равнина необъятна, —
Мне говорят: «А ну вернись обратно!»
Казалось, от шипов беды и зла
Меня судьба, как розу, берегла,
Скрывала от враждебности, доколе
Я в брак не по своей вступила воле:
Так приказали мне отец и мать, —
Мне из-за них теперь дано страдать.
Тот, кто побыл с тобой хотя б мгновенье,
Постиг твой разум, душу, вдохновенье,
Захочет ли общения с другим,
С немилым, и ничтожным, и пустым?
Мой муж со мной не спал еще ни разу,
Я не вняла ни просьбе, ни приказу,
Он не вступает ночью в мой покой
И не касается меня рукой,
Не пребывает он со мною рядом,
Лишь издали довольствуется взглядом.
Его печаль мрачна и глубока,
От горя стал он тоньше волоска,
Уже он думает в тоске о смерти:
Сей волосок — на волоске от смерти.
Из-за него — я за завесой бед,
Он упадет — и я увижу свет:
Твое лицо, сорвав покров, увижу —
Я солнце дня без облаков увижу!»
Она стыдливо начала письмо,
Но сорвала стыдливости клеймо,
В конце поставив в качестве печатки
Привет сердечный, как лобзанье сладкий.
Свернула свиток, горести полна,
Что за немилым замужем она,
И кровью слез на свитке подписалась,
Прося у бога, чья извечна жалость,
Прощенья, что она из града бед,
Из государства горя шлет привет
Тому, кто жизнью сыт и кто с отвагой
Готов погибнуть, видя в этом благо, —
Чтобы, прочтя своей рабы слова,
Узнал он, что любовь ее жива.