Избранные произведения

Тот, кто явил нам ожерелье строк,
Такую речь правдивую изрек:
Тот, кто утратил в бренном океане
И разума, и сердца достоянье,
Разбил благополучия ладью,
Препоручив обломкам жизнь свою, —
Теперь узнал от вестника благого,
Что нет в живых соперника былого,
Что может он к возлюбленной прийти,
Поскольку нет преграды на пути,
Что розы ветер не коснулся даже,
Что юная луна взошла без стражи!
От силы исступления живой
Он побежал быстрей, чем верховой:
Как бы верблюдица была той силой,
Что принесла его к стоянке милой!
Растерян, он метался в том краю,
Искал Маджнун любимую свою.
Внезапно средь безмолвия степного
Увидел пса, бессильного, больного.
Для бега и охоты был он слаб:
Иссякла мощь его недужных лап.
Парша изъела шерсть, а морда — в шрамах
От злых укусов хищников упрямых.
Так исхудал он посреди песков,
Что ребра выпирали из боков.
То был мешок с костями затверделый,
Чехол, натянутый на лук и стрелы!
Обезволосел хвост — казаться мог
Как бы змеей, свернувшейся в клубок.
Пасть обеззубела, а зубы эти
Перегрызали прежде всё на свете!
Иль с голоду остатки сил собрал
И собственные зубы он сожрал?
На теле язва страшная на язве, —
От язв мучительных не взвоешь разве?
Как рты, разъяты язвы, а клоки
Мышц, мяса, кожи — словно языки.
В тех язвах-ртах торчат, как зубы, кости,
И, кажется, они скрипят от злости.
Нет, нет, на теле кожа — точно сеть,
На чьи ячейки больно вам смотреть,
Но застревали мухи, а не лани
В ячейках сети — в каждой рваной ране.
Заносчиво дразня больного пса,
Говаривала хитрая лиса:
«Губитель тигров, лев свиреполицый,
Вступи в сраженье с немощной лисицей!
Где шерсть твоя? Ты хочешь жить с людьми?
О голый, шубу ты с меня сними!»
Маджнун, увидев пса, душой смутился,
Как по щеке слеза, в песок скатился,
Пред псом сто раз поцеловал он прах,
Как тень валяясь у него в ногах.
Чтобы не больно было стертой коже,
Из мягкого песка устроил ложе,
В подушку — в умиленье и любви —
Для пса колени превратил свои.
Слезами язвы он омыл и тело
Его чесал и гладил то и дело,
Прогнал он мух, что возлюбили гниль,
Стряхнул с боков, спины и морды пыль.
Уврачевав страданья пса больного,
Уста открыл он для такого слова:
«Ошейник твой — свидетель добрых дел:
Ты ожерелье верности надел!
Ты верность, преданность в закон возводишь
И этим человека превосходишь,
Добыв кусок еды, из тех же рук
Ты сто камней готов отведать вдруг
Ты днем — пастух, а ночью — сторож верный,
И даже львам внушаешь страх безмерный.
Твоей расплаты убоялся вор,
И волк с тобой вступить не смеет в спор.
Ночных бродяг ты лаем устрашаешь,
В ночную стражу бдительность вселяешь.
Один твой голос на путях земных
Ценнее сотен стражников ночных.
Ты — лев, когда стремглав летишь во мраке,
Страж пред тобой — ничтожнее собаки.
Тем, кто во мраке не нашел дорог,
Твой лай добраться до дому помог
Тем, кто во тьме сошел с пути нежданно,
Твой лай звучит, как музыка органа.
Тем, кто с пирушки движется домой,
Твой лай — как звук родной во тьме ночной.
Когда охоты познаешь ты счастье,
Сам властелин твоей покорен власти.
Пускай твой поводок — в его руке,
Но кто кого ведет на поводке?
Ты — в беличьем меху, в шелку немятом,
Ошейник блещет жемчугом и златом.
Вперед умчишься — за тобой коня
Погонит царь, доспехами звеня.
Еду, которая тебе желанна,
С его ты получаешь дастархана,
А за добычей, полон быстроты,
Он так же страстно гонится, как ты.
Твой бег таков, что даже птиц тревожит,
И тень твоя тебя догнать не может
Что птица? Вихрь твою изведал власть,
И он тебе попасть боится в пасть!
А сколько лис твои узнали зубы,
Когда, нагнав, ты разрывал их шубы,
И даже было жалко тех бедняг,
Когда им шубы зашивал скорняк.
Тебя страшился барс на горных кручах,
Он убегал от лап твоих могучих:
Хотя отвагой, мощью обладал, —
Как в крепости, сидел он между скал.
Твой норов понял лев, и царь животных
Со страху скрылся в зарослях болотных:
Хотя в тех тростниках — обилье стрел,
Он воевать с тобою не посмел.
Пугал ты стадо целое оленье —
Так лань могла ль с тобой вступить в боренье?
На всем бегу настигнутый тобой,
Добычей делался онагр любой.
Лишь зайцу стоило тебе присниться —
Сон убегал: ведь сон тебя боится!
Таков рассказ о юности твоей,
О радости твоих начальных дней.
И вот, когда пришел твой день постылый,
Когда не стало в лапах прежней силы, —
Кто благодарность в дар тебе принес?
Тебя с презреньем вышвырнули, пес!
Пока со смертью вместе я не лягу,
Да не забуду я тебя, беднягу!
Давно ль ты верным был слугой Лайли?
Давно ль ты охранял покой Лайли?
Пускай судьбою ныне ты обижен,
Лишен сей чести, в звании унижен,
Я ниже пал, твоих достоин слез
Твой хвост — ошейник мой, я есмь твой пес!
Давай с тобою участь мы разделим,
Ошейник твой мне станет ожерельем,
Надев ошейник верности Лайли,
У ног твоих коснусь лицом земли-
К ее шатру те приближались ноги,
Или бежали по ее дороге,
Или ступали вкруг ее шатра,
Всю ночь не отдыхая до утра.
На госпожу смотрели дорогую
Твои глаза, и я их поцелую.
С ее дороги ветер поднял прах
И сделал прах сурьмой в твоих глазах.
Твой хвост — кольцо у милого порога —
Оправлю в жемчуг слез, а их так много!
К тавру, что выжгли на твоем бедре, —
Знак верности читаю в том тавре, —
Я сердце приложу какое счастье —
Ожог тавра ожечь ожогом страсти!
Короче: весь ты, сутью всей — как весть
О милой, чья судьба — сиять и цвесть.
Когда вода в ручей вернется снова,
Когда воспрянешь у шатра родного,
Когда получишь доступ к тем дверям,
К ее высокой милости дарам,
На прахе заповедной той округи
Следы увидишь ног моей подруги, —
Ты поцелуй тот прах и тот порог:
То я следы целую легких ног!
Когда в шатре подруги будут гости
И ты из рук ее получишь кости,
То помни, верен щедрому шатру
Я — сотрапезник на твоем пиру!
Когда порог моей любви безгрешной
Ты будешь охранять во тьме кромешной,
Ты помни, что и я в дали глухой
Не сплю, храня возлюбленной покой.
Когда заговорят весною грозы
И на шатре подруги вспыхнут слезы, —
Чтоб сжалилась она, начни рассказ
Про слезы из моих бессонных глаз.
Когда, не зная сна, подруга выйдет
В вечерний час, луну в степи увидит,
Отрадный сон ты на нее навей,
Ей передав слова любви моей-
„Губительница львов оцепенелых!
О ты, чей меч окрашен кровью смелых!
Доколе, обезумев от любви,
В скитаньях буду дни влачить свои?
Вдали от милой и моих стремлений
Я другом стал онагров и оленей.
Я, жалкое игралище судеб,
В пыли разъединения ослеп.
Сегодня, обескровленный любовью,
Я к твоему приблизился становью.
Боюсь, еще на шаг ступлю вперед —
Отчаянье мне сердце разорвет.
Едва одна разрушится преграда,
Уже сто новых одолеть мне надо.
Надежды льва как будто бы сбылись,
Но льва подстерегает хитрый лис, —
Его, идущего к тебе в тревоге,
Погубит лис коварный, хромоногий.
Меня, страдальца, воодушеви —
Как лев я буду на путях любви.
Отвагу льва я проявлю повсюду
И на твое ристалище прибуду,
Добычу, возвещенную судьбой,
Найду в соединении с тобой.
А если не достигну этой цели,
То смерти я боялся ли доселе?
Ты — от меня, я — от тебя, вдвоем,
Когда умру, свободу обретем».