Избранные произведения

Увы, померк желанный лунный лик.

Уже давно не знали косы гребня,

Давно усма ей не была потребна.

В конце концов ее сломил недуг,

И розы щек он уничтожил вдруг:

Похищено здоровье лихорадкой,

Все краски отняты у жизни краткой.

Ожог в душе, и на губе — ожог.

Запястья у нее спадали с ног.

Уткнув лицо в подушку, обливалась

Слезами; ложе стрелами впивалось

В нее; а тело стало в эти дни

Как бы одной из ниток простыни.

Пурпурный аргаван стал блекнуть ныне,

И стал расти цветок печали синий,

И, грузом горести отягчена,

Согнулась стана стройного сосна.

Когда узнали близкие об этом,

Они решили ей помочь советом.

Те, кто могли вступить в покой Лайли,

С сердечной лаской на устах пришли:

«О розовый цветок из райской кущи,

Из сада жизни кипарис цветущий!

Пока был жив Маджнун и не ушел

Из сей обители обид и зол,

И никого, тобой обвороженный,

Взамен тебя не взял он, верный, в жены,

Прекрасно было то, что, как жена,

Ему в разлуке ты была верна:

Любовью рождена любви безмерность,

И верность увеличивает верность.

Но он теперь оставил мир земной,

Свои стопы отправил в мир иной.

Зачем же ты его, как прежде, любишь,

Зачем себя, о нем тоскуя, губишь?

О нем довольно плакать наконец:

От наших слез не оживет мертвец.

Твою развеет юность ветер страсти,

Ты не заметишь, как утратишь счастье».

Лайли, полужива-полумертва,

Ответила родным на те слова:

«Известен вам ожог любви? Едва ли

Вы в пламени любви, как я, пылали!

В дыханье Кайса обрела я жизнь;

Но кончилась его больная жизнь —

И опостылела мне жизнь отныне,

И юность не нужна моей судьбине.

Благодаря ему расцвел мой сад,

Теперь умру, когда он смертью взят.

От горя, что меня, сжигая, плавит,

Теперь одна лишь смерть меня избавит.

Нас разлучил сей мир, зато в ином

Соединенье, может быть, найдем.

Там наконец расстанусь я с бедою,

Там стану я любимому четою,

И в том саду, где дни всегда в цвету,

Я рядом с другом вечность обрету»,

НАСТУПАЕТ ОСЕНЬ, ОПАДАЮТ ЛИСТЬЯ КРАСОТЫ ЛАЙЛИ С ДЕРЕВА ЕЕ ЖИЗНИ, И ЛАЙЛИ ЗАВЕЩАЕТ ПОХОРОНИТЬ ЕЕ У НОГ МАДЖНУНА

Как только осень силою дыханья

Срывать с деревьев стала одеянья,

В которые весна их облекла, —

Они разоблачились догола.

Везде лежали листья в беспорядке,

И сад увял, дрожа от лихорадки.

Осенней стужи ранняя пора

Для мира — умирания пора.

И роза дикого степного сада,

Красавиц затмевавшая Багдада,

Поняв, что начинает умирать,

Лайли сказала жалобно: «О мать,

Чье чисто ложе, чисто покрывало,

Кого я всей душою почитала,

Хотя б на миг меня ты успокой,

Меня за шею обними рукой.

Когда-то, наговорам злым внимая,

Не пожалела ты меня, родная,

Не сочетала с другом дорогим,

И гибну я из-за разлуки с ним.

Мой друг сгорел — и я сгораю тоже,

Он принял смерть — я умираю тоже.

Мой день без друга темен стал и пуст,

Душа готова вылететь из уст.

Когда она взлетит в иные дали,

В честь мертвой расстели ковер печали

И тело, что покинуто душой,

Слезами материнскими омой.

Из непорочности мне саван сделай,

Да окровавят слезы саван белый.

Ты дымом скорби надо мной кади:

Огонь твоей кадильницы — в груди!

Ты вспомни Кайса, чья любовь блистала,

Моею и его судьбою стала.

Направь мой паланкин в последний путь;

В его могиле я хочу заснуть.

Хочу я, чтоб могильный прах разрыли,

У ног Маджнуна лечь хочу в могиле.

К его ступням приникну головой:

Да станут мне короной золотой.

Да в день восстанья мертвых, как невесте,

Дано мне будет с ним воскреснуть вместе».

Лицом к ее лицу склонилась мать

И стала, выслушав Лайли, рыдать:

«Дитя мое, отрада, свет и милость!

Как ветка, от меня ты отломилась!

Противилась тебе я, но, поверь,

Всё, что ты хочешь, выполню теперь.

Теперь не плачь в тревоге и кручине:

Ты правом выбора владеешь ныне».

Лайли утешил матери ответ,

И роза, обретя свой прежний цвет,

С улыбкой отошла неизъяснимой,

Лицом к могиле, где лежал любимый.

Рыдая, люди племени Лайли

Ее к могиле Кайса понесли.

Жемчужину в ту землю опустили, —

Да спят они вдвоем в одной могиле,

Да вихрем не разбужены лежат,

Две чистые жемчужины лежат!

Могила, окруженная пустыней,

Для всех влюбленных сделалась святыней...

Они покинули непрочный дом.

За ними вслед и мы теперь идем.

Что наша жизнь? Что свет ее летучий?

То — молния, что вдруг блеснет сквозь тучи.

На свет ее возможно ль уповать?

При нем читать судьбы своей тетрадь?

Ступай же, света вечности взыскуя:

Ты можешь обрести его, ликуя.

В тебе — сиянья вечности исток:

То сердца твоего горит Восток.

Тебе во мраке пребывать не надо,

Затем что мрак для света есть преграда.

Дороги нет во мраке неживом.

Ты лучше погрузись всем существом

В свет солнца своего, его частица,

Чтобы от черт своих освободиться.

Как ни старайся, а своих примет

Ты не найдешь, познав сей вечный свет.

Тем солнцем будет вся душа согрета,

И ты поймешь, что сам ты — солнце это.

Безлиственный, оденешься листвой

И победишь ты смерть, всегда живой.

То, что сказал я, — только лишь намеки:

Ты сам изведай жизни смысл глубокий.

368. КНИГА МУДРОСТИ ИСКАНДАРА

НАЧАЛО ПОВЕСТВОВАНИЯ

Былых времен историки для нас

Об Искандаре начали рассказ:

В тот год, как Фейлакусова страна