Избранные произведения. I том

Ему удавалось ухватывать только отдельные слова: несколько часов, проведенных с брошюркой Энгела, не могли сделать его настоящим знатоком ганнитского языка. Но те слова, которые он уловил, в высшей степени заинтересовали его.

Так как абориген, похоже говорил: «…снова… оставьте нас… ненавистьнесущие… вмешиваться… когда вы уйдете… скоро…» Гюнтер ответил быстрой серией слогов, выпалив их как пулеметную очередь, и Кеннеди не смог понять почти ничего. Кроме одного слова — ганнитского эквивалента полного отрицания, абсолютного отказа.

Абориген ответил: «…печаль… боль… пока уйдете… святотатство…»

— Могу я узнать, о чем вы беседуете? — спросил Кеннеди.

Энгел моргнул. Гюнтер поджал губы, затем сказал:

— Мы договариваемся о доставке припасов в их селение взамен на уступку вождем этого селения права нам вести добычу руды. Он сообщает нам наиболее удобное время для доставки.

Кеннеди постарался скрыть свое удивление. Либо Гюнтер просто выдал откровенную ложь, либо Кеннеди полностью ошибся в своем понимании смысла слов. Ему показалось, что ганниты требовали отлета землян, а Гюнтер им отказал. Но, вероятно, он ошибся — даже простейший язык невозможно выучить за пару дней.

Аборигены беспокойно задвигались. Их оратор дважды повторил первоначальное заявление, затем откинул голову назад церемонным движением, склонился вперед и выдохнул белое облачко. На лицевом щитке шлема Гюнтера возникли на мгновение кристаллики аммиака. Служащий Корпорации ответил предложением слишком кратким, чтобы Кеннеди мог его перевести.

Затем все трое ганнитов кивнули головой и произнесли двухсложное слово, означавшее расставание. Кеннеди его расслышал. Автоматически в сознании всплыло ответное слово, и он произнес: «А-ях». Остальные трое землян произнесли его же одновременно с ним. Аборигены повернулись и невесело зашагали прочь, навстречу порывам ветра.

Мгновением позже Гюнтер крутнулся к Кеннеди и крепко сжал ему руку своей кистью в перчатке скафандра. За щитком дыхательной маски лицо Гюнтера обрело почти демоническое выражение, он свирепо глянул на Кеннеди.

— Что вы сказали? — потребовал ответа. — Что вы только что сказали? Вы действительно ответили этому ганику на его родном языке? ~Где вы его выучили? Кто дал вам право учить ганнитский язык?~ Я бы мог застрелить вас за это, Кеннеди, невзирая на все ваши связи в агентстве!

Глава 11

Кеннеди застыл, прислушиваясь к вою ветра и лихорадочно соображая, что ответить. Обнаружив свое знание ганнитского языка, он совершил непростительную оплошность.

— Ну, — повторил Гюнтер, — как вышло, что вы можете говорить с ганиками?

— Я…

Он замолк. К нему на выручку пришел Энгел.

— Это единственное известное ему слово, — сказал лингвист. — Пару дней назад он зашел ко мне, а когда уходил, я попрощался с ним по-ганнитски. Он спросил, что я сказал, и я объяснил. В этом нет ничего позорного.

Начальник аванпоста неуверенно ослабил хватку. Кеннеди понял, что Энгел спасал скорее свою шкуру, чем выгораживал его: по-видимому, разговаривать на местном языке ему запрещалось. Но он понял и свое преимущество.

— Послушайте, Гюнтер, я ведь не служу в Корпорации и только номинально нахожусь в вашем распоряжении. Что вы о себе возомнили, если грозите застрелить меня за то, что я попрощался с ганнитом на его языке? Я бы мог сообщить об этом Булларду, и он бы вас за такие фокусы понизил до десятого класса.

Коротким энергичным предложением Гюнтер высказал, что он думает о главе Корпорации Булларде. Затем добавил:

— Пройдемте обратно в купол. Тут неподходящее место для болтовни.

Не дожидаясь ответа, Гюнтер сделал знак открыть шлюз. Кеннеди был более чем рад повернуться спиной к унылой ганимедской равнине.

Они молча сняли скафандры и повесили их на место.

— Предлагаю зайти ко мне, Кеннеди, — сказал Гюнтер. — Там мы сможем обо всем потолковать.

— Мне тоже пойти? — спросил Энгел.

— Нет, занимайтесь своими делами. — И следующий раз подумайте, прежде чем сообщать посетителям секретную информацию, мистер Энгел. Ясно?

— Ясно, — пробормотал Энгел и отвернулся.

Кабинет Гюнтера оказался гораздо уютнее остальных комнат аванпоста. Из широкого окна открывался панорамный вид на окрестности станции, но нажатием кнопки стекло можно было затемнить; койка была общего аскетического образца, но дополнительная панель управления вентиляцией и более яркий свет сказали Кеннеди, что Гюнтер был не из тех, кто следовал теории, согласно которой командиры должны делить все неудобства и лишения с подчиненными.

Гюнтер открыл шкаф и достал оттуда ополовиненную бутылку спиртного. Этикетка была снята и заменена другой: «Собственность Роберта Гюнтера».

— Хотите выпить?

Кеннеди не хотел, но намеренно кивнул.

— Конечно. Если вы ничего не имеете против.

— Вот лед, — сказал Гюнтер. Он налил, протянул Кеннеди бокал, и продолжал: