Избранные произведения. I том

— Мы изменили методы работы и не думали, что все так получится, — голос Делагарда сделался несколько более энергичным. — Послушайте, Лоулер, вы хоть представляете себе, насколько ценны самородки этих минералов? Они могут совершенно преобразить все наше существование в этой чертовой водяной дыре, которую какой-то идиот почему-то назвал планетой! Откуда мне было знать, что ныряльщики заплывут прямо в эту треклятую сеть подъемника? Заплывут да еще останутся там после сигнала о начале выборки?

— Ныряльщики оставались там не по своей доброй воле! Скорее всего, они запутались. Разумные животные такого типа никогда не пойдут на такой шаг по собственной воле: ведь сеть поднимается со скоростью метр в секунду. Причем с большой глубины!

Делагард бросил на Вальбена взгляд, исполненный откровенного вызова, и пробурчал:

— Все произошло так, как я рассказывал. Причины произошедшего мне неизвестны. — Но тень наглости мгновенно исчезла, и снова на доктора смотрели умоляющие, ожидающие чуда глаза. «Неужели он все еще питает какую-то надежду? Даже сейчас?» — изумился Вальбен. — Разве нет никакой возможности помочь им? Совсем безнадежно? Ведь вы могли спасти их?

— Ну, конечно, я мог! Я очень многое мог бы. Но, по всей видимости, находился не в настроении!

— Извините. Я сказал глупость. — Коммерсант выглядел почти сконфуженно.

— Понимаю, вы сделали все, что в ваших силах… Послушайте, я могу в качестве оплаты послать вам что-нибудь в ваш ваарг… Например, упаковку бренди из трав или несколько хороших корзин… А может, полуфабрикатов для бифштексов из мяса бангеров на целую неделю…

— Бренди… — повторил Лоулер. — А что? Неплохая идея. Я смогу напиться и позабыть обо всем, что здесь увидел. — На какое-то мгновение он закрыл глаза. — Кстати, джилли известно, что у вас сегодня ночью находились три умирающих ныряльщика.

— Известно?! Но вы-то откуда можете знать это?

— Я встретился сегодня утром с несколькими аборигенами во время прогулки по берегу залива, и они были так настроены, что мне показалось, джилли готовы оторвать голову не только с моих плеч. Гидранцы просто сходили с ума от гнева! А вы что, не видели, как они прогнали меня? — Лицо Делагарда неожиданно приобрело пепельно-серый оттенок, и он отрицательно покачал головой. — Да, да, прогнали! Но я ведь не сделал ничего дурного, кроме того, что, вероятно, слишком близко подошел к их электростанции. Но они раньше не считали эту территорию запретной… Поэтому пришлось задуматься и прийти к выводу… Да, да, не смотрите так удивленно. Их поведение напрямую связано со случаем с ныряльщиками!

— Откуда такие выводы?

— Вы считаете, есть и другие причины?

— Ладно. Тогда садитесь… Док, нам нужно поговорить.

— Только не сейчас.

— Послушайте меня!

— Не желаю ничего слушать! Понятно? Я не могу без толку тратить время… Существуют и другие дела. Наверное, меня уже ждут пациенты. Черт побери, в конце концов, я еще не завтракал.

— Док, подождите лишь секунду… Пожалуйста…

Делагард протянул к нему руку, но Лоулер отмахнулся. Внезапно Вальбена затошнило от жаркого сырого воздуха в сарае, смешавшегося со сладковатым запахом начинающегося разложения трупов. У него закружилась голова. Даже терпение и выдержка врача имеют свои пределы. Лоулер обошел Делагарда, словно столб, и вышел на улицу. Застыв у двери, доктор несколько мгновений стоял, покачиваясь и закрыв глаза. При этом он глубоко дышал и прислушивался к урчанию в пустом желудке и к скрипу пирса под ногами. Наконец Вальбен выплюнул что-то сухое и зеленое и уставился на собственный плевок, словно увидел нечто удивительное.

Господи! Ну и утро!

Наступил рассвет.

Сорве располагался вблизи экватора, и солнце здесь всходило над горизонтом очень быстро. Утреннее небо выглядело просто изумительно: ярко-розовые полосы перемежались с вкраплениями оранжевого и малахитового, разбросанными по небесному своду. «Как это похоже на саронг Делагарда», — подумал Лоулер.

Он уже полностью успокоился. Для этого многого не понадобилось — просто вышел из сарая и вдохнул свежего морского воздуха. Теперь в нем поднималась новая волна негодования, отдававшаяся неприятным резонансом во всем теле. Вальбен отвернулся, опустил голову и снова сделал глубокий вдох, стараясь избавиться от омерзительного ощущения гадливости. «Интересно, что мне нужно? — спросил сам себя доктор. — Наверное, поскорее добраться домой. Итак, дом, завтрак и капля или две наркотической вытяжки из трав… После этого можно приниматься за обычную повседневную работу». Облегченно вздохнув, он стал подниматься по склону.

А в глубине острова уже проснулись люди, засуетились и приступили к делам.

На Сорве никто не спал после наступления рассвета. Для сна существовала ночь, день полностью отдавался труду.

На обратном пути в свой ваарг, где ему предстояло ожидать очередную утреннюю партию как по-настоящему больных, так и хронических ипохондриков, Лоулер встретил и пожелал доброго утра значительной части всего человеческого населения острова. Здесь, на узком краешке Сорве, где жили люди, все постоянно сталкивались друг с другом.