Избранные произведения. I том

— Послушайте! — воскликнул он. — Сохранить любовь достаточно трудно даже для двух человеческих существ. А если другой не является человеком?

— Не думаю, что это так трудно — полюбить, — покачала головой Кэтрин.

— Или сохранить любовь. Даже если этот другой — дирнанец… — Она запнулась. — Ладно. Я, кажется, говорю глупости. Их больше нет. Остались мы с вами, люди, которым было дано пережить нечто необычное и замечательное, и которые обречены всю жизнь хранить в душах осколки разбитого счастья…

Фолкнеру послышался в ее словах намек. Нет, не так скоро. Когда-нибудь, возможно, они с Кэтрин склеят эти осколки. Но сначала нужно постараться понять не только ее — понять себя самого, нового себя, возрожденного из пепла дирнанкой по имени Глэйр. Еще раз открыть душу другому человеку… Рано. Еще рано.

— Стемнело, — сказала Кэтрин, поднимаясь. — Мне пора домой. Джил будет капризничать.

— Я отвезу вас.

Выйдя на улицу, они оба непроизвольно взглянули на небо. На звезды. Потом взгляды их встретились, он улыбнулся, она ответила ему улыбкой, и оба рассмеялись.

— С нашей стороны будет не очень хорошо, если мы их забудем, правда?

— спросила Кэтрин.

— Конечно. Но мне кажется, что мы просто не сможем этого сделать. На несколько недель нашей жизни к нам снизошли звезды. Такое не забывается. Но они вернулись на свои орбиты, а мы остались…

Он открыл перед ней дверцу автомобиля.

— Спасибо за этот чудесный день, — улыбнулась Кэтрин.

— Вам спасибо. Думаю, такое неплохо было бы повторить.

— И как можно скорее.

— Очень скоро, — твердо пообещал Фолкнер.

Ему хотелось сказать больше, гораздо больше. Все это будет сказано. В свое время. Он не принадлежал к числу тех, кто открывает душу незнакомым людям. Он чувствовал, что очень скоро они перестанут быть чужими друг другу. Слишком многое связывало их: только им двоим была знакома гладкая, прохладная кожа, искусственная кожа пришельцев, едва не ставших жертвами галактической политики. И они почти одновременно пережили ни с чем не сравнимую боль внезапного расставания без возврата… Пережитое влекло их друг к другу, противопоставив остальным четырем миллиардам живущих на этой планете.

Он улыбался, выжимая сцепление. Она тоже улыбалась. Над ветровым стеклом простирался небесный свод, поглотивший Ворнина и Глэйр.

Мысленно они пожелали им благополучного возвращения домой.

Глава 22

В поселке было тихо. Празднества Общины Огня завершились. Белые разъехались по домам. Центральную площадь заливали длинные полосы лунного света.

В доме Эстанция перед работающим телевизором сидели Рамон, Лупе и бабушка. Дядя Джордж, как обычно пьяный, вышел прогуляться. Отец семейства играл в кива с друзьями. Росита, сорвав на окружающих злость, спряталась на кухне. В этот вечер она снова осталась без мужчины. Чарли знал почему, но молчал об этом.

Марти Макино уехал из поселка на следующее утро после знакомства с дирнанским лазером. Предполагалось, что в Лос-Анджелес. Чарли был уверен, что он больше никогда не вернется.

Глядя с улицы на голубоватое свечение экрана, Чарли слегка дрожал. В долину Рио-Гранде пришла зима. Днем в воздухе закружились первые снежинки. На Рождество, возможно, пойдет густой снег. Мальчика не пугал холод. Под оборванным пиджаком его согревали две вещи: письмо, написанное на квадрате блестящего пластика, и маленькая металлическая трубка, стреляющая лучом фантастической силы.

Потом он пересек площадь, никуда особенно не направляясь. Следом за ним плелась собака.

Сегодня вечером луна была особенно яркой. И все же он достаточно ясно различал звезды. Пояс Ориона. Звезда Миртина! На душе Чарли стало тепло только от того, что он видит эту звезду.

«На следующий год я пойду в среднюю школу. Понравится им это или нет, но пойду. В крайнем случае убегу, а когда меня поймает полиция, скажу им и газетчикам: «Смотрите, я, способный индейский мальчик, пытаюсь улучшить свою судьбу, а родители не пускают меня в среднюю школу». Тогда вокруг меня поднимется шум, и я смогу учиться… Изучать ракеты, звезды, космос… Я всему научусь! И отправлюсь когда-нибудь туда, в ночную тьму, и навещу тебя, Миртин! Прилечу на твою планету. Ведь ты сам говорил, что мы скоро будем там. И что я стану одним из первых…»

В задумчивости Чарли даже не заметил, как вышел к подстанции. На самом деле он не собирался идти к пещере Миртина. Она пуста. На первых порах его неудержимо влекло туда, но сейчас, в такую холодную ночь, не было необходимости совершать такое паломничество. Бог, спустившийся с небес, вселил в душу одиннадцатилетнего ребенка веру в другую, лучшую жизнь, и вознесся, а вера росла и крепла.

— Эй, вы, дирнанцы! — закричал Чарли, запрокинув голову. — Как вы там, наверху? Вы видите меня? Это я, Чарли Эстанция! Тот, который таскал лепешки для Миртина!

Как высоко летают эти блюдца? Может быть, как раз сейчас одно из них проносится над его головой? Есть ли у них приборы, способные улавливать голоса людей?

— Вы слышите меня? Я здесь один. Спуститесь, чтобы я смог вас увидеть!