Избранные произведения. I том

— Все еще идет прием, сэр. Ее непрерывно повторяют снова и снова. Нам удалось методом триангуляции определить местонахождение источника сигнала. Он расположен где-то вблизи орбиты Плутона, мистер Уолтон.

— Да не все ли равно, где он! Дайте-ка лучше саму радиограмму!

Кто-то протянул ему листок бумаги. На нем было отпечатано: «Вызывается Земля! Срочное сообщение высшей степени важности, срочное сообщение! Вызывается лично директор Фиц-Моэм».

— Что все это значит? — удивленно спросил Уолтон. — Ни подписи, ни названия корабля.

— Только вот это, мистер Уолтон.

— Ладно. Немедленно свяжитесь с ними и пошлите ответную радиограмму. Скажите им, что Фиц-Моэм умер, а я замещаю его. Назовите мои имя и фамилию.

— Слушаюсь, сэр!

В нетерпении он стал мерять шагами лабораторию, дожидаясь, пока в космос пошлют точно направленный радиосигнал. Космическая связь до сих пор вызывала у Уолтона священный трепет, настолько сложным и малопонятным для непосвященных было это дело.

Шло время.

— Вам известно что-нибудь о местонахождении каких-либо кораблей в данном секторе? — спросил он у одного из сотрудников узла связи.

— Нет, сэр. Мы не ждем никаких сообщений из космоса, кроме сеанса связи с Лэнгом на Венере… — Тут техник неожиданно осекся, сообразив, что допустил непростительную промашку, и прямо-таки побелел от страха.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, — успокоил его Уолтон. — Не забывайте о том, что теперь директор я. Мне известно все, что касается Лэнга.

— Разумеется, сэр.

— Вот ответ, сэр, — произнес другой, такой же безымянный и безликий техник.

Уолтон быстро пробежал его глазами. Вот что в нем было:

«Привет, Уолтон. Запрашиваем более детальную идентификацию, прежде чем начнем доклад по всей форме.

Мак-Л.»

По телу Уолтона пробежал счастливый трепет при виде подписи в конце сообщения. Это могло означать только «Мак-Леод», а значит, на Землю из экспериментального полета возвращается первый в истории человечества сверхсветовой звездолет!

И тут к немалому своему огорчению Уолтон понял, что первая межзвездная экспедиция так и не отыскала среди звезд ни одной планеты земного типа. В записке Мак-Леода, адресованной Фиц-Моэму, об этом говорилось однозначно: если поиски таких планет не увенчаются успехом в течение года, то к концу этого срока звездолет тронется в обратный путь на Землю. А со времени старта экспедиции из Найроби как раз и прошло чуть меньше года.

— Отправьте следующий ответ, — распорядился Уолтон. — «Мак-Леоду, Найроби, Х-72. Примите поздравления! Уолтон».

Техник снова исчез где-то в дебрях аппаратуры дальней космической связи, оставив Уолтона одного. Теперь он уже довольно угрюмо взирал на сложнейшее оборудование, настороженно прислушивался к ровному гудению аппаратуры, напрягал слух, пытаясь уловить обрывки фраз, которыми перебрасывались друг с другом связисты.

Прошло, как ему показалось, не меньше часа, когда снова появился все тот же техник.

— Идет прием ответного сообщения из космоса, сэр, — извиняющимся тоном произнес связист. — Мы расшифровываем его по мере поступления сигналов с максимальной скоростью, на какую только способны наши декодирующие устройства.

— Пожалуйста, поживее, — попросил Уолтон.

Его часы показывали 14.29. Только двадцать минут прошло с того времени, как он спустился в узел связи.

Прямо под нос ему сунули исписанный листок.

«Привет, Уолтон. Это Мак-Леод. Счастлив сообщить, что экспериментальный космический корабль Х-72 возвращается домой со всеми живыми-здоровыми членами экипажа после замечательного по своим результатам путешествия по Галактике. Лично я чувствую себя Одиссеем, возвращающимся на Итаку, правда на нашу долю не выпали такие же злоключения, как ему.

Могу себе только представить, как вы отнесетесь вот к этому сообщению: мы обнаружили во всех отношениях прелестную планету в системе Проциона, пригодную для жизни людей без проведения каких-либо подготовительных мероприятий. Там нет разумной жизни, а климат невообразимо восхитителен. Очень жаль, что бедняга Фиц-Моэм не дожил до той минуты, когда мог бы услышать об этом. До скорой встречи.

Мак-Леод».