Избранные произведения. II том

Гари Уилсон развел руками. Его лицо тоже сдвинулось — сначала вверх, затем вниз, словно плоть была отделена от кости. Волоски на шее и руках Конни встали дыбом. Когда отец Рика вновь свернул влево, к новому ряду углублений, следовать за ним ей уже не хотелось, но выбора не было. За спиной опять раздалось биение крыльев, тут же сменившееся мертвой тишиной.

Перед Конни тянулась длинная, уходящая за горизонт в обе стороны расселина. Она была достаточно узкой, чтобы перепрыгнуть, но вот ее глубину Конни оценить не могла — мешала темнота. Со дна что-то поднялось, но недостаточно высоко, чтобы распознать. Конни видела лишь огромную темную массу.

— Здесь слишком холодно, — прокомментировал отец Рика. — Они становятся малоподвижными. Их развитие, — он взмахнул руками, — замедляется. Сдерживается.

В расселине было несколько таких существ. Нечто в их силуэтах заставило Конни порадоваться, что она не видит их во всех деталях.

— Забавно, — заметил отец Рика. — Они вынуждены проводить детство здесь, а чтобы повзрослеть, должны отправиться на вашу планету. Во всей Вселенной не сыскать другого столь же прихотливого вида.

— Что они такое?

— Полагаю, их можно назвать… богами? Пожалуй, именно так. Orchidaceae deus?[35] Они цветут.

— Что-что?

— Цветут.

4

Позади дома был небольшой, кустарно построенный балкон — огражденные кривыми перилами полдесятка грубых досок на нескольких толстых сваях. К нему поднималась не менее кривая лесенка. Дверь с балкона вела в домашнюю прачечную; Конни очень нравилось, что та находилась на втором этаже. Во многом поэтому они и сняли дом два года назад, когда Конни добилась повышения до должности менеджера и стала зарабатывать достаточно, чтобы съехать из прежней квартиры на цокольном этаже — настоящего рассадника плесени. В те дни, когда Конни не нужно было рано утром открывать магазин, а Рик успевал отдохнуть после вчерашней смены, они любили пить кофе на балконе. Конни предпочитала просто стоять с кружкой в руках, а Рик весьма рискованно опирался на шаткие перила. Иногда они разговаривали, но обычно просто молчали, слушая утреннее пение птиц и наблюдая, как по верхним ветвям деревьев, пустивших корни в холмике позади дома, гоняются друг за другом белки.

Во время ранних заморозков балкон и лестница покрывались инеем. Когда солнце выходило из-за крон дубов и кленов на холме, иней испарялся, но сейчас о грядущем рассвете напоминал лишь алый отблеск среди темной гущи деревьев. «Небо красно поутру»^{204}, — вспомнилось Конни.

Она сидела на верхней ступеньке лестницы, завернувшись в бело-зеленое одеяло, которое взяла из прачечной несколько часов назад. В ее руках была уже почти пустая бутылка «Столичной», но Конни чувствовала себя абсолютно трезвой. Более того — сосредоточенной, как никогда. Бороздки в коре высоких дубов напоминали овраги, окруженные горными кряжами. Клубящийся вокруг воздух был тяжелым и влажным. Вязкая земля, в которой переплетались древесные корни, пахла заплесневелыми, гниющими листьями и сырым дерном. Конни будто бы находилась в лучах прожектора: ей было негде спрятаться, но в то же время все окрестности открывались перед ней как на ладони.

После сна об отце Рика она очнулась в абсолютной тишине, столь глубокой, что каждый ее вдох грохотом раздавался в ушах. Вторая половина кровати оставалась холодной. Вполне естественным было бы вновь попробовать уснуть, но второй непонятный сон за одну ночь не давал Конни покоя, и она, встряхнувшись, в очередной раз спустилась на первый этаж в поисках Рика. В окутавшей дом тишине скрип ступенек под ногами звучал громко, как в фильмах ужасов.

Не будучи уверенной, где искать, Конни прошла мимо гостиной. Но тут она краем глаза что-то заметила и вернулась на несколько шагов назад. В маленькой комнате с окнами на крыльцо, которую они с Риком называли гостиной, было темно. Ночь была здесь ни при чем (благодаря уличным фонарям ночи никогда не бывали слишком темными). В гостиной стояла кромешная мгла. Дело было не в недостатке света; напротив, это густая чернильная тьма поглощала все, заполнив комнату, как вода цистерну. Конни протянула руку, чтобы прикоснуться к ней, но в последний миг остановилась, решив, что это плохая идея. Опустив руку, она отступила в столовую.

Не дойдя шага до столовой, Конни остановилась у открытой двери в подвал, откуда доносился сильный солоноватый запах. Пахло чем-то вроде водорослей и останков морской живности, под солнцем разлагающихся на берегу; запах казался знакомым, но Конни не понимала, где и когда чувствовала его. Потянувшись к выключателю, она включила свет и заглянула в дверной проем. Внизу лестницы ей в глаза бросился какой-то неразличимый с первого взгляда предмет. Спускаться в подвал она не собиралась — за эту ночь и без того случилось достаточно необычного, чтобы совать нос в столь стереотипно жуткое место. Но любопытство взяло верх, и Конни, спустившись на пару ступенек вниз, присела и заглянула за перила.