Избранные произведения. III том

Она снова исчезла. Её продвижение отмечал все удаляющийся вопль «Берегись яиц!».

Поглядев ей вслед, Дом пожал плечами. Потом настороженно осмотрелся, снимая с пояса меч. Большинство щенков — если уж на то пошло, все, кроме вперившихся в небо, — мирно лежали и жевали траву. Картина казалась идиллической.

На полпути к другому полушарию и над светящимися бурунами атмосферы начинался Разлом. Солнце-псы вышли на орбиту, где отложили яйца. Теперь инкубация вошла в конечную стадию.

Ведущее яйцо с воем пронеслось через сверхнагретый воздух, передняя жароскорлупа оставляла за собой огненный след. Наконец оно раскололось с острого конца, и раскрылся первый парашют. Небо вокруг яйца наполнилось гроздьями белых мембран.

Первое за десять лет яйцо ударилось о землю в ста милях к северу от Дома. Перенагретая скорлупа разлетелась на тысячи острых обломков, выкосивших траву на много ярдов вокруг…

Второе приземлилось к западу от озера. Скорлупа взорвалась, и докрасна раскаленные осколки засыпали стадо щенков, которые, повинуясь древнему инстинкту, лежали, прикрыв головы толстыми передними лапами.

Из-за одного щенка раздалось фнобское проклятие.

Глава 8

Дом скачками бежал по траве. Повсюду вокруг летала скорлупа. У него уже вздулся длинный ожог на плече и шее, там, куда попал осколок, едва не снесший ему голову.

Внезапно луг резко пошел под уклон, и перед ним открылось озеро. Оно было большое. А ещё холодное и, вероятно, сулило безопасность. Щелкнув пяткой по клавише на сандалии, Дом прыгнул с места.

Прыгал он с большой высоты и потому ушел на не менее большую глубину. Повернувшись в стайке пузырьков, он начал выгребать к поверхности. В ушах у него звенело. Он все ещё погружался.

Не веря своим ощущениям, он почувствовал, как касается подошвами дна. И, выпучив глаза, закачался на месте, вода у него под ногами начала нагреваться — это сандалии тщетно старались вытолкнуть его на поверхность. Он задыхался, у него кончался кислород, и он вдохнул полной грудью воду.

Он в нескольких морских саженях под поверхностью. Он дышит водой. Сделав ещё один вдох, Дом постарался об этом не думать.

«Вода насыщена кислородом. Она не даст тебе умереть».

Поглядев на него с мгновение, огромная серебряная рыбина вильнула хвостом и уплыла. Под ногами у него копошилось нечто, похожее на десятиногого краба.

«Не надо бояться».

Это был звук. Что-то с ним разговаривало.

— Значит, ты Шатогастр. — Дом всмотрелся в мутную воду. — Ученые искали водное существо, но делали это в морях. Я тебя не вижу.

«Я здесь. Ты мыслишь не теми категориями».

Вода светилась от звёзд. Они сверкали вверху, внизу, повсюду. Его все ещё покачивало течение, но остальные чувства говорили ему, что он стоит и дышит в межзвездном пространстве. В глубоком космосе. В центре скопления звёзд.

«Нет, в сердце Галактики».

— Иллюзия?

«Нет, это воспоминание. Смотри».

В сердце Галактики, где водили дружбу звёзды, а расстояния между ними исчислялись световыми неделями, купалась в неистовом сиянии тысячи солнц планета. Она состояла из воды.

Её ядро состояло из воды IV, третьего по странности вещества во Вселенной, а поверхность кипела. Дом смотрел, как с неумолимостью нарастающих кристаллов в его сознании накапливаются факты.

Несколько тысячелетий планета плюхала и хлюпала по своему водяному пути между звёзд, волоча за собой по галактическому небу сверкающий всеми цветами радуги хвост пара, в котором под давлением фотонов рождались и разрушались гигантские призрачные статуи. А потом она взорвалась.

Дом поймал себя на том, что инстинктивно пригнулся. Капля, нет, целое море бурлящей воды, целое море покинуло место взрыва и, стремясь к краю Галактики, пронеслось мимо него в облаке пара.

С непреложной уверенностью, пусть и из вторых рук, он знал, что в кипящем море зародилась жизнь. Её формы ведать не ведали про Шутников. В горячей воде невероятные смеси сложились в ещё тем более невероятные молекулы, которые…

— Ты и есть озеро, — сказал он.

«Верно. Как поживает мой старый друг Банк?»

— Несколько дней назад у него все было отлично, — сказал Дом. — Э… ты чураешься огласки? Не хочешь, чтобы о тебе знали?

«Вовсе нет. Но я ценю уединение. Банк — единственная форма жизни, которая уже существовала здесь, когда появился я. Солнцепсы про меня знают. Но я им помогаю, забочусь об их щенках, и они обо мне молчат».

— Заботишься об их щенках? Ты, наверное, телепат.

«Не в твоем понимании этого слова. Но почти все существа по большей части состоят из воды, а я — целиком вода. Они меня пьют, и я становлюсь частью их — как стал частью тебя. Взаимопроникновение, понимаешь? Только не обижайся, пожалуйста».

— А на что? — чистосердечно переспросил Дом. Подняв со дна облачко ила, он попытался убедить в этом самого себя.

«Восемь наших дней назад Банк послал мне весточку. Банк — камень, я — вода. Мы друг друга понимаем».

Дом улыбнулся.

— А ведь, кажется, есть какая-то байка, будто где-то на севере Галактики есть разумное солнце? Это правда? — спросил он.