Избранные произведения о войне

— А уж как-то я люблю ее! Никому про то не скажу, ей не скажу, тебе одному говорю. Полюбил я ее враз и так сильно, так сильно, как в сейчасной жизни, наверно, уж никто и не любит. Знаешь, как я ее люблю? Почти что как тебя. Вот! Не пойму только, за что она меня-то полюбила? Верно, она тебе сказывала, ты с ней много говорил. Дак скажи мне — за что я ей так сильно глянулся? А? Чо молчишь-то?

Саша наклонился к Аркадию и заглянул ему в лицо.

Положив голову на ящик с ручными гранатами, Аркадий сладко спал.

Гигант тяжело вздохнул, скинул с себя плащ-палатку и заботливо укрыл Аркадия.

Глава 6

Машина вдруг остановилась. Было очень темно, только артиллерийские зарницы вспыхивали на небе. Мы услышали, как открылась дверь кабины, и дотом — голос воентехника:

— А что, товарищи, кто-нибудь из вас знает точно, где штаб дивизии?

Аркадий мгновенно проснулся и ответил:

— Так я же давно удивляюсь на вас, куда мы едем, товарищ воентехник второго ранга. Штаб дивизии в больнице Фореля, в бывшем сумасшедшем доме.

— Вспомнили! — с досадой возразил воентехник. — Штаб еще вчера оттуда съехал.

Аркадий тихонько свистнул.

— Здрасте пожалуйста, — сказал он, — на один день нельзя смотаться с передовых, шёб шё-нибудь не случилось.

— Что же нам делать? — беспокоился воентехник.

Он немного нервничал. Он редко выезжал на фронт, и в эту грозную ночь осажденный и простреливаемый Ленинград казался ему отсюда тихой обителью. Он сложил руки коробочкой и закурил папиросу.

— Не курить! — раздался рядом голос.

Воентехник бросил папиросу и затоптал ее ногой.

— Пропуск! — сказал тот же голос.

Воентехник шепнул:

— Затвор.

— Ваши документы!

Зажегся синий фонарик, и мы увидели бойца с повязкой на руке и самозарядной винтовкой за плечом. Это был один из тех «маяков», которых выставляют части, квартирующие вдоль дорог. «Маяк» внимательно разглядывал наши удостоверения.

— Шё вы так долго копаетесь? — сказал Аркадий. — Шё, вы не видите: «Гуляй лихо»?

И он ткнул пальцем в буквы «Г. Л.», отштампованные на наших удостоверениях. Этот штамп ставили в штабе фронта. Буквы означали «Город Ленинград». Но в армии их называли не иначе, как «Гуляй лихо». Они давали право на хождение круглые сутки где угодно. Увидев всемогущее «Гуляй лихо», «маяк» вернул нам удостоверения и откозырнул.

Оказалось, что штаб дивизии находится рядом. «Маяк» привел нас к большому дому. Здесь помещалась школа, которая так и не открылась после летних каникул. Мы спустились в подвал. Воентехник побежал сдавать боеприпасы, сказав нам, что мы свободны. Мы зашли в оперативный отдел, чтобы узнать, где сейчас расположен наш полк.

В отделе работали два командира. Здесь стояли пар, ты, на стене висели слепок головы Зевса и два автомата,

Начальник отдела, высокий юноша с серьезным краснощеким лицом, с петлицами старшего лейтенанта, сказал нам, что полк находится в районе юго-восточнее Урицка.

— Нам, товарищ начальник, — сказал Аркадий, — в первый взвод четвертой…

— С полком уже два часа нет никакой связи, — с досадой перебил его начальник. — Товарищ Васильев, ориентируйте их по карте и наметьте им приблизительный маршрут, пускай добираются.

Васильев был его помощник, тоже старший лейтенант, но немолодой, в очках, видимо из запаса. Он сидел рядом, под висячей лампочкой, и вычерчивал схему с обстановкой. За школьной партой он был похож на прилежного ученика. Он поднял на нас усталые глаза, потянулся и поправил большой трофейный «вальтер», висевший у него на боку.

— Я очень извиняюсь, товарищ начоперотдела, — обратился к начальнику Аркадий, — но это не может быть, шёб наш полк отступил.

— Почему?

— Потому что им командует майор Чернов.

Краснощекий начальник посмотрел на Аркадия, на его худое воинственное лицо и улыбнулся, но ничего не ответил.

— Ну-с, — сказал Васильев, водя карандашом по карте, — сюда не суйтесь, эта дорога оседлана противником, эта тоже… Не знаю, может быть, вам двинуться с востока, через деревню Кашкино… Но здесь тоже обстановка не выяснена.

Дверь распахнулась, и в комнату вбежал молоденький младший лейтенант.

— Для поручений при комдиве, — шепнул мне Аркадий, бывавший в штабе и раньше.

— От Чернова есть что-нибудь? — спросил младший лейтенант. Юное лицо его от возбуждения раскраснелось.

— Ничего нет, — хмуро ответил начальник.

— Полковник приказал немедленно установить личную связь с Черновым! — пылко выкрикнул молоденький «для поручений» и исчез.

Начальник посмотрел на Васильева.

— Ну, видно, мне не спать третью ночь, — сказал Васильев и встал из-за парты.

— Придется, Григорий Иванович, — отозвался начальник, — кого попало к Чернову не отправишь.

— А на чем я поеду? — спросил Васильев, зевая.

Начальник посмотрел на Аркадия.

— Вы на чем приехали?

— На пятитонке с боеприпасами, товарищ начальник. Но она остается здесь.

— Поедешь, Григорий Иванович, на полуторке. Думаю, что вам есть смысл держать курс все-таки на Каш-кино. И… будь осторожен.

— Охрану даешь?

— Так вот с тобой поедут эти три товарища. Ребята бравые, — улыбнулся начальник.

— Они без винтовок, — сказал Васильев, — и один из них вообще корреспондент.