Избранные произведения писателей Дальнего Востока

...Поздняя луна повисла над вершиной горы Богдо-Ула, окутав прозрачной пеленой уснувшую землю. В лунном свете тихо мерцала, переливаясь серебром, Тола[91]. Было интересно наблюдать за игрой света и теней на реке, следить за ее течением.

Прозвучал фабричный гудок, на короткое время заглушив шум воды.

— Уже половина второго. Очень поздно, — тихо сказала Нямжав и вздохнула. Так хорошо было сидеть плечо к плечу с Дондовом на берегу реки и молча любоваться ночью.

— Я бы с удовольствием остался здесь с тобой до рассвета, любимая. Но тебе завтра с утра на работу — отдохнуть не успеешь.

Дондов ласково погладил Нямжав по руке. Нямжав и сама хотела, чтобы эта лунная ночь продолжалась вечно, чтобы еще и еще быть рядом с любимым. Вот так, прислонившись плечом к плечу, сидеть и слушать, как мерно шумит река, ловить ночные шорохи, ощущать, как легкий ветер ласкает щеки, и ждать, пока наступит рассвет. Ведь они только недавно познакомились, но...

С той памятной первой встречи весенним, праздничным вечером Нямжав потеряла покой и втайне мечтала о новых встречах.

Любовь между людьми возникает по-разному. У Нямжав и Дондова она вспыхнула с первого взгляда, с первой встречи пламенем опалила их души.

Прошло несколько дней после их знакомства, и Дондов вместе с отцом навестил ее. Это открыло путь к дальнейшим встречам. Они вместе провожали Сонома-даргу домой. Нямжав передала гостинцы — немного пряников и печенья — для своих приемных родителей. А после того, как машина, на которую они усадили старика, скрылась за поворотом, они пошли и сфотографировались. Вроде бы просто как земляки — зашли в ателье и сделали снимок на память. Потом Дондов провожал Нямжав через весь город домой. По дороге он рассказывал ей о себе. И, главное, признался в любви. Прошло еще несколько дней, и, получив увольнительную, он вновь явился к Нямжав. Увы, на этот раз как следует поговорить не пришлось — Нямжав торопилась на фабрику. Но вот вчера Дондов пришел, весь сияя: за хорошую караульную службу ему дали увольнение на целые сутки.

Нямжав в пять часов кончила работу. Они с Дондовом поужинали и пришли сюда, к реке, подышать свежим воздухом и вволю наговориться наедине друг с другом. За разговором, за признаниями не заметили, как и промчалось время.

Дондов снова погладил руку девушки.

— Этой осенью меня демобилизуют. Пойду работать шофером. Хочу только сначала навестить отца с матерью, если удастся.

— А я круглая сирота: ни дома своего, ни родных. Твои старики, наверное, будут против твоего выбора, — со вздохом сказала Нямжав.

Дондов крепко обнял ее.

— Что ты говоришь? Мои родители, кажется, не такие плохие люди. Отец сам перед отъездом поручил мне заботиться о тебе. Говорил, что ты много натерпелась в жизни. Хвалил он тебя очень.

— Однако он не посоветовал тебе взять меня в жены, не так ли?

Нямжав спрятала улыбку, а Дондов вопреки ожиданиям отнесся к вопросу серьезно:

— Представь себе, советовал.

Нямжав не выдержала, улыбнулась:

— Все парни хитрецы: вскружат девушкам головы красивыми словами, а потом бросают их. Вот бедняжка Норжма. Влюбилась без памяти, а теперь страдает.

Дондов выпустил Нямжав из объятий и задумался:

— Бывает и так. Но и парни не все похожи друг на друга. Я, например, никогда не был и не буду таким городским повесой. Если ты мне доверяешь, то доверяй до конца. Не веришь — что ж, твое право... — обиженно сказал Дондов. — Я не умею прельщать словами, я тебе прямо сказал, что хочу соединить свою жизнь с твоей. Можешь твердо верить: ты об этом никогда не пожалеешь.

* * *

Ночью в разгар работы мастер сказал Нямжав, что какой-то парень ждет ее у проходной. Нямжав побежала к проходной.

«Кто бы это мог быть? Дондов? Вряд ли. Говорил, что придет нескоро. Даже на Надом[92] вырвался всего на час, хотя раньше обещал побывать со мной на всех соревнованиях. Не вышло. Уже десять дней мы не виделись. А может, все-таки получил увольнительную?» Все это промелькнуло в голове Нямжав, пока она мчалась к проходной.

Ночь стояла душная, ни ветерка. Нямжав пробежала мимо вахтера и тотчас увидела Дондова. Она радостно бросилась ему навстречу. Встреча была настолько бурной, что дежурный милиционер отвел глаза.

— Я так спешил к тебе, любимая, — шепнул Дондов.

Они отошли от проходной и очутились в темноте.

— Наша часть сегодня на рассвете уходит, и, кажется, далеко. Я отпросился на час и примчался сюда. От самого центра — бегом!

Дондов крепко обнял Нямжав, прижал ее голову к груди. У Нямжав упало сердце.

«Не на войну ли их посылают?» — мелькнула мысль. Она уже слышала разговоры о войне. Один человек из Восточного аймака рассказывал, что к границе подтягиваются войска. И у них на фабрике ввели снова ночные смены, светомаскировку...

Нямжав не знала, что сказать, только крепче прижималась к Дондову.

— Когда же ты вернешься? Похоже... похоже, что на войну уходишь, правда? — еле слышно прошептала она.

— Кто тебе это сказал? — Дондов провел рукой по ее лицу.

Нямжав совсем растерялась, умолкла.

— Ты не должна волноваться: скорее всего, это полевые учения. Скоро закончатся, и я вернусь.