Избранные произведения. Том I

— Ужасно! Просто ужасно. Я отдала ему драгоценности. Затем я выписала на его имя вексель на десять тысяч рупий. Я не представляю, сможет ли мой муж собрать такую сумму. Просто не представляю…

— И это все?

Регина ответила не сразу. Она прошла к своему дивану и села на него, подогнув под себя ноги.

— Я ужасно устала, голова разламывается!

— И больше ничего не было? — повторила Дороти вопрос, потому что хозяйка чего-то недоговаривала.

— Практически все. Да… Практически…

— Что это значит — практически? — спросила Дороти.

— Не считая пустяков! — сердито ответила Регина. — Ты что, спать не собираешься?

— Нет, мы же не ужинали.

— Ах да! Но меня покормили у Рахмана.

Как будто после этого вопрос об ужине отпадал. Дороти могла потерпеть.

— Госпожа!

— Не мешай мне спать! Я устала и плохо себя чувствую.

— Но вы не разделись… давайте я помогу вам…

— Отойди! Не смей ко мне прикасаться!

— Вы сердитесь?

— Разумеется, я сержусь! — Неожиданно миссис Уиттли вскочила с дивана и уткнула перст в грудь Дороти. — Я сержусь на тебя за предательство, за измену! Я тебе этого никогда не прощу!

— Я не понимаю вас, мэм.

— Еще бы! Тебе невыгодно меня понимать. А сама за моей спиной крутит амуры с горбатым наследником! Я все знаю, вы обо всем сговорились. И я не удивлюсь, если потеряю служанку, которая бросит меня в тяжелый момент и перебежит к грязным мусульманам.

— Что вы говорите?

Регина не ответила, потому что в дверь постучали, вошел мальчик и сказал что-то по-арабски, обращаясь к Дороти.

— Что он говорит? — спросила Дороти.

— Зовет тебя на свидание к твоему ублюдку! — прошипела Регина, но негромко, чтобы не было слышно вне каюты.

— Мне нужно идти? Так поздно? — удивилась Дороти. — Скажите им, что я приду завтра.

Мальчик потянул Дороти за рукав платья.

— Иди, иди, — куда мягче произнесла госпожа. — Только не задерживайся. Мне трудно без тебя раздеться.

Подчиняясь требованиям посланца, Дороти сделала шаг к двери.

Настроение у нее было отвратительное, она чувствовала, что происходит нечто страшное и угрожающее, но еще не понимала — что же именно.

* * *

Мальчик проводил Дороти в каюту, расположенную этажом выше, чем каюта женщин.

Он постучал три раза в дверь, изнутри донесся знакомый голос.

Мальчик открыл дверь, пропустил Дороти и ушел. За спиной туго хлопнула дверь.

— Добрый вечер, — сказал узкоплечий Камар. Вместо тюрбана на его голове была лишь зеленая повязка, струящийся шелковый халат доставал до пола и даже волочился сзади, шурша по коврам.

Он протянул к Дороти руки, и та только сейчас как следует рассмотрела, какие у него бледные и длинные пальцы.

— Добрый вечер, — настороженно произнесла Дороти. — Почему вы позвали меня? Ведь сейчас очень поздно.

— Потому что Аллах откликнулся на мои молитвы, — хрипло проговорил молодой человек. — Он даровал мне счастье.

— Какое? — решила уточнить Дороти.

— Тебя, — ответил Камар.

— Я вас не понимаю, — сказала Дороти.

— Ты отдана мне. Твоя хозяйка отдала тебя, и поэтому наша баггала уже изменила курс. Если ты выйдешь на палубу и посмотришь, ты увидишь, что звезды расположены на небе иначе, чем прошлой ночью. Мы держим теперь путь не на Южный крест, а на Полярную звезду в созвездии Малой Медведицы.

Сообщив эти навигационные сведения, Камар замолк, и так как Дороти все еще не могла найти слов и сил, чтобы ответить ему, он сам продолжил:

— Судя по выражению твоего лица, я могу предположить, что для тебя мои слова — новость.

— Да. — Дороти удивилась, услышав совершенно чужой низкий голос.

— Она тебе ничего не сказала? Ай-ай-ай! Я-то думал, что вы обо всем договорились. Я так надеялся, что ты добровольно решила соединить свою судьбу с моей.

— Судьбу… — Дороти ничего не могла понять.

— Ты станешь цветком моего гарема, — сообщил молодой горбун, — ты станешь моей любимой женой.

Он говорил, словно умолял, не смея поднять робкие глаза на свою избранницу.

— Как же госпожа мне ничего не сказала?

— Наверное, она думала, что для тебя это будет приятным сюрпризом. Отныне ты будешь жить в роскоши и довольствии. Сними это жалкое колечко…

Он снял с мизинца и протянул ей пышный золотой перстень с изумрудом.

Упоминание о колечке заставило ее посмотреть на камешек. Тот вел себя странно, он как бы подмигивал ей, часто меняя цвет — от розового до черного. И Дороти догадалась, что в том вина не камешка, а Камара, так как у того в голове тоже не было порядка.

— Но как она могла? — спросила Дороти.

— Могла?

— В нашей стране нельзя продавать людей. Я — свободная девушка. Мой отец был королевским служащим. Как такое могло прийти ей в мысли?!

— Дорогая моя голубка, цвет очей моих, — сказал горбун, приближаясь к ней и протягивая золотой перстень. — Мы же не в Англии, мы с тобой в Азии, посреди океана. Здесь мало кто знает об английском короле и тем более о ваших порядках.

— Но об этом узнают — ее же будут судить!

— Твоя хозяйка договорилась, что никто и никогда больше не увидит тебя. Ты утонула в пути. Утонула. А в моем гареме тебя будут звать Фатимой, моя драгоценность. Возьми перстень, возьми, пусть он соединит нас…