Избранные произведения. Том I

Самое худшее в том, что она знала: он будет затягивать весь этот разговор, требовать от нее подтверждения каждого факта. Он не мог просто принять все целиком, как взрослый.

— И… сколько же тебе лет?

— Ну, не двадцать один, это уж точно. Почти столько же, сколько тебе. Не переживай, я не намного старше.

— Выходит, твоя мать никогда не владела «Массачусетс Агримех»? Компания всегда была твоей, верно?

— Ох, ради… Сол, сосредоточься! Дело не во мне. В Ребке. Наша дочь очень больна. Сконцентрируйся на этом.

— Я не могу, — с несчастным видом сказал Сол. Его глаза начали наполняться слезами. — Все кончено.

— Ты слышал доктора, — жёстко проговорила Анджела. — Её можно вылечить.

— Семьдесят миллионов? — Он горько рассмеялся. — Даже если мама с папой продадут все, что имеют, они не получат больше десяти. Я знаю. Я же работал в их фирме.

— Нам придется достать деньги самим, — сказала она.

У нее уже возникла идея, как можно заполучить такие деньги и у кого. Она знала много разновидностей финансовых махинаций ещё с той поры, когда помогала отцу. Теперь, когда у нее появилась особенная цель, как будто целая часть её разума снова включилась. Жестокая, расчетливая часть, принадлежавшая Анджеле Девойал, принцессе с Нового Монако, которая отсутствовала восемь лет. До того самого момента, когда патрульный полицейский на автостраде назвал её по имени. Анджела Девойал была умной и опасной, и, если ей что-то требовалось, она начинала действовать, не колеблясь ни секунды.

«О, как же я скучала по своему истинному «я»! Какой глупой я была, барахтаясь в отчаянии и жалости к себе, когда мне следовало взять дело в свои руки и отыскать решение!»

— Как? — спросил Сол.

Анджеле была отвратительна назойливая безысходность в его голосе.

— Теперь послушай меня. Наша дочь нуждается в помощи. И ты должен знать, что я ни перед чем не остановлюсь, чтобы добыть для нее эти деньги. Ни перед чем. Сейчас мне надо знать лишь то, будешь ли ты мне помогать, потому что я могу все сделать сама, если придется, но с твоей помощью будет проще.

— Я… конечно, я помогу.

— Хорошо. Я скажу прямо сейчас: тебе не понравится то, что придется сделать. Если потом ты не захочешь иметь со мной ничего общего — ладно, потому что к тому моменту её уже будут лечить, и ничто другое не будет иметь значения.

— Я же сказал, что помогу. Конечно помогу. Она ведь и моя дочь.

— Да. Правильно.

Анджела видела потрясенный и сомневающийся взгляд Сола, который начал тревожиться по поводу того, о чем она говорила.

— Как же ты получила такую генетическую обработку? — спросил он. — Я думал, это транснетовая теория заговора.

— Мой отец был очень богат. Я нет. Уже нет. — Она улыбнулась без тени юмора. — А люди, которые несут ответственность за это, ответственность за то, что Ребка не получила лечения на эмбриональной стадии, — они сыновья ублюдка без яиц, которые теперь за все заплатят, чтобы рассчитаться за содеянное.

И они заплатили. Деньги со счета гражданской администрации Абеллии успешно перешли на счет «Джулио-Транс-Стеллар». Оттуда замысловатым путем проследовали на безопасный анонимный счет на Истинном Иерусалиме, куда ортодоксальная сестра Сола забрала Ребку и куда пускали только самых благочестивых иудеев. Как предполагалось, именно там малышка должна была пройти генетическую терапию, которая исправила бы её ДНК и превратила в нормальную девочку, способную прожить счастливую жизнь.

Анджела видела этот перевод собственными глазами, рисковала жизнью, провела двадцать лет в тюрьме, чтобы мошенничество никогда не вскрылось. И потому, увидев юную версию самой себя, раздающей еду в столовой в аэропорту Абеллии, она испытала глубочайшее потрясение, которое на самом деле вызвало у нее фугу. Ошибки быть не могло: её собственные черты в сочетании с добрыми глазами Сола и более темными волосами. Её дочь.

Живая. Здоровая. Счастливая. И на Сент-гребаной-Либре, в экспедиции, официанткой.

Такое не могло быть совпадением. О нет.

Анджела смотрела на это милое лицо, все ещё обрамленное шарфом, и вокруг них падал снег.

— Как? — взмолилась она. — Как ты могла оказаться здесь?

Ребка проказливо улыбнулась:

— Кто-то должен был следить за тобой, мама. Константин решил, что у меня это выйдет лучше всех.

— Константин? Константин Норт?

— Ага. Только не сердись. Он все знает. Он знает, что вы с отцом провернули в Абеллии мошеннический трюк.

— Как? — слабым голосом проговорила она.

— Потому что он понял, что официальная версия бойни глубоко ошибочна. Он хотел узнать, что на самом деле случилось с его братом той ночью, и для этого должен был все выяснить про тебя. Его люди собирали данные как следует, а не тяп-ляп, как полиция после твоего ареста. Он знает, что ты никого не убивала той ночью.

— Он знал, что я невиновна? Один из Нортов об этом знал?!

— Мама, ты украла у них сто шесть миллионов еврофранков.

— Для тебя! Чтобы вылечить тебя. Чтобы ты могла жить.

Глаза Ребки начали наполняться слезами.