Избранные произведения. Том I

С наступлением осени листва пожелтела, и сумерки стали сгущаться раньше. За ясными вечерами, озаренными печальными величественными закатами, последовали зимние дожди. В часовне стало сыро и холодно. Сульдрун сложила из камней очаг с отдушиной, выходившей в одно из узких окон. Другое окно она плотно заткнула сухой травой и хворостом. Течение, огибавшее мыс, часто прибивало к берегу и оставляло на гальке старые коряги и сучья. Сульдрун складывала их в часовне, где они сушились, и жгла их в очаге.

Дожди поредели; прозрачный прохладный воздух наполнился ярким солнечным светом — пришла весна. Нарциссы распускались на клумбах, деревья покрылись свежей листвой. По ночам сияли весенние звезды: Капелла, Арктур, Денеб. По утрам, когда над сверкающим морем высились летучие башни кучевых облаков, Сульдрун казалось, что в ней разливается какое-то тепло. Она ощущала странное возбуждение, никогда раньше ее не посещавшее.

По мере того, как дни становились длиннее, чувства Сульдрун обострились — для нее каждый день начинал приобретать особые, неповторимые свойства, словно у нее оставался лишь небольшой драгоценный запас этих дней, подходивший к концу. В ней нарастало напряжение, чувство неизбежности; теперь Сульдрун часто не спала всю ночь, чтобы не пропустить ничего, что происходило в саду.

Брат Умфред снова нанес ей визит. Он нашел принцессу сидящей на залитых светом каменных ступенях часовни. Миссионер с любопытством разглядывал ее: под солнцем ее руки, ноги и лицо загорели, золотистые волосы посветлели. Она выглядела, как символ безмятежного здоровья. «По сути дела, — подумал монах, — она, кажется, довольна и счастлива».

Это наблюдение тут же разбудило в нем похотливые подозрения — не завела ли принцесса любовника?

«Драгоценная принцесса! — начал он. — Сердце мое обливается кровью, когда я вспоминаю о вашем одиночестве — вас все покинули! Скажите мне, как у вас идут дела?»

«Неплохо, — ответила Сульдрун. — Мне нравится одиночество. Пожалуйста, не пытайтесь составить мне компанию».

Брат Умфред благодушно усмехнулся и уселся на ступеньку рядом с принцессой: «Ах, драгоценная Сульдрун…» Священник положил ладонь ей на руку — Сульдрун уставилась на жирные белые пальцы, влажные, теплые, чрезмерно дружелюбные. Она отдернула руку; пальцы неохотно отпустили ее: «Я приношу вам не только христианское утешение, но и чисто человеческое сочувствие. Вы не можете не признать, что я не только священник, но и мужчина, подверженный чарам вашей красоты. Вы не отвергнете мою дружбу?» Голос Умфреда стал тихим и елейным: «Даже если мои чувства теплее и глубже простого дружеского расположения?»

Сульдрун мрачно рассмеялась. Поднявшись на ноги, она указала на дверь в стене: «Сударь, вам здесь больше нечего делать. Надеюсь, вы не вернетесь». Повернувшись, она спустилась в сад. Брат Умфред пробормотал проклятие и ушел.

Сульдрун сидела под старым цитрусом и смотрела в море. «Интересно, — спрашивала она себя, — что со мной будет? Все говорят, что я красива, но мне от этой красоты одни неприятности. За что мне такое наказание, чем я провинилась? Мне нужно что-то сделать, как-то изменить свою жизнь».

Вечером, подкрепившись, она забрела в руины античной виллы, где ясными ночами больше всего любила смотреть на звезды. Сегодня они сияли с невероятной яркостью и словно говорили с ней, как чудесные дети, которым не терпелось поделиться секретами… Сульдрун неподвижно стояла, прислушиваясь. Воздух наполнился неизбежностью — неизбежностью чего? Она не могла понять.

Ночной бриз становился прохладнее; Сульдрун стала подниматься вверх по садовой тропе. В очаге часовни еще теплились угли. Сульдрун раздула огонь, подложила в очаг сухие сучья, и в часовне стало тепло.

Утром, проснувшись очень рано, принцесса вышла навстречу рассвету. Листья и трава были обременены росой; в их полной неподвижности чувствовалось нечто древнее, первобытное. Медленно, как лунатик, Сульдрун стала шаг за шагом спускаться к берегу моря. Сильный прибой с шумом обрушивался на гальку. Восходящее Солнце озарило далекие тучи на западном горизонте. У южной косы пляжа — там, куда течение обычно выносило плавник — Сульдрун заметила человеческое тело, качавшееся и перекатывавшееся в прибое. Сульдрун замерла, потом стала потихоньку приближаться к утопленнику, глядя на него с ужасом, быстро сменившимся жалостью. «Какая трагедия! — думала она. — Как он бледен… какой холодной, страшной смертью он умер, такой молодой и пригожий…» Волна подбросила ноги молодого человека — его пальцы судорожно сжались, хватаясь за гальку. Сульдрун упала на колени, вытащила незнакомца из воды и отодвинула мокрые кудри, налипшие ему на лоб и на глаза. Руки юноши были окровавлены, голова покрыта ушибами. «Не умирай! — шептала Сульдрун. — Пожалуйста, не умирай!»

Веки незнакомца дрогнули; на принцессу взглянули помутневшие, опухшие от морской воды глаза. Глаза закрылись.