Избранные произведения. Том I

«Да, чувствую себя превосходно — и как только на тебя посмотрю, мне хочется тебя обнять». Он подвинулся ближе; Сульдрун, смеясь, отодвинулась: «Эйлас, перестань! Подожди хотя бы, пока у тебя плечо не заживет!»

«Ничего с ним не будет, оно почти зажило».

«Кто-нибудь может придти».

«Кто сюда осмелится зайти?»

«Баньольда. Жрец Умфред. Мой отец — король».

Эйлас застонал: «Почему судьба так жестока?»

«Судьба не жестока — ей просто все равно», — тихо ответила Сульдрун.

Ночь спустилась в старый сад. Сидя у очага, они подкрепились хлебом с луком и мидиями, которых Сульдрун собрала с прибрежных скал. И снова они говорили о побеге. «Мне, наверное, будет не по себе, если я отсюда уйду, — с сожалением сказала Сульдрун. — Здесь я знаю каждое дерево, каждый камень… Но с тех пор, как ты появился, все изменилось. Сад от меня отворачивается». Глядя в огонь, она слегка задрожала.

«Что такое?» — встревожился Эйлас.

«Я боюсь».

«Чего?»

«Не знаю».

«Если бы не мое плечо, мы могли бы сбежать уже этой ночью. Еще несколько дней, и я совсем поправлюсь. Тем временем нужно подготовиться. Женщина приносит тебе еду — как это делается?»

«В полдень она приходит с новой корзиной и забирает вчерашнюю. Я с ней никогда не разговариваю».

«Нельзя ли ее подкупить?»

«Зачем?»

«Чтобы она приносила еду, как обычно, выбрасывала ее и возвращалась с пустой корзиной. Если хотя бы неделю никто ничего не заметит, мы успеем далеко уйти, и нас не поймают».

«Баньольда не осмелилась бы это сделать — даже если бы хотела. А она не захочет. И нам нечем ее подкупить, в любом случае».

«У тебя нет каких-нибудь драгоценностей, золота?»

«Все мои украшения и побрякушки остались в ящике моего трюмо, во дворце».

«То есть нам до них не добраться».

Сульдрун задумалась: «Не обязательно. После захода солнца в Восточной башне все спят. Я могла бы подняться к себе в комнату, и никто не заметил бы. Все это можно сделать за несколько минут».

«Это действительно так просто?»

«Да! Я же ходила туда-сюда тысячу раз, и по дороге мне почти никто не попадался».

«Но мы не можем подкупить Баньольду. Значит, у нас будут только одни сутки — от полудня до полудня, плюс еще какое-то время, которое понадобится твоему отцу, чтобы организовать поиски».

«На это уйдет не больше часа. Он действует быстро и решительно».

«Таким образом, нужно будет быстро переодеться в крестьянские лохмотья. Это легче сказать, чем сделать. Тебе некому довериться?»

«Есть только старая кормилица — она за мной ухаживала, когда я была маленькая».

«И где она?»

«Ее зовут Эйирме. Она живет на ферме у дороги, ведущей на юг. Она не пожалела бы дать нам одежду и все, что мы попросим — если бы только была какая-то возможность с ней связаться».

«Переодевшись, опередив погоню на сутки — и с золотом в кармане — мы сможем нанять рыбацкую лодку и уплыть в Тройсинет. Там, по ту сторону Лира, ты станешь просто Сульдрун из Родниковой Сени; никто не будет знать, что ты — принцесса Сульдрун из Лионес-са, кроме меня и, пожалуй, моего отца. А он полюбит тебя так же, как я».

Сульдрун подняла голову: «Ты меня правда любишь?»

Эйлас взял ее за руки, встал и помог ей подняться — их лица почти соприкоснулись и, словно притянутые магнитами, слились в поцелуе.

«Я люблю тебя всем сердцем, — сказал Эйлас, — и не хочу с тобой расставаться. Никогда».

«Я люблю тебя, Эйлас, и тоже не хочу с тобой расставаться. Никогда!»

Окрыленные радостью, они смотрели друг другу в глаза.

«Я благодарен предательству и холодным волнам моря за то, что они принесли меня к тебе!» — провозгласил Эйлас.

«Моя жизнь была одинока и печальна, — отозвалась Сульдрун. — И все же, если бы меня не заперли в этом саду, я никогда бы не вытащила тебя из воды».

«Значит, убийца Трюэн и жестокий король Казмир, сами того не подозревая, принесли нам счастье!»

Он снова прижал к себе Сульдрун; не переставая целоваться, они опустились на постель и скоро забылись в страстных объятиях.

Быстро и странно пролетели несколько недель — недели блаженства, оживленного постоянным ощущением опасного приключения. Боль в плече Эйласа утихла. Однажды, после полудня, он взобрался на утес с восточной стороны старого сада и пересек каменистый склон, отделявший Урквиал от моря — медленно и осторожно, так как передвигался босиком; сапоги его остались на дне морском. За Урквиалом он пробрался сквозь заросли низкорослых дубков, бузины и рябины и в конце концов вышел на дорогу.

В это время дня прохожих было мало. Эйлас повстречал пастуха, гнавшего небольшое стадо овец, а также мальчишку, тянувшего на поводке козу — ни тот, ни другой не обратили на него внимания.

Пройдя по дороге примерно милю, Эйлас повернул на извилистую проселочную улицу, окаймленную густыми живыми изгородями, и вскоре оказался у фермы, где Эйирме жила с мужем и детьми.

Эйлас задержался в тени у живой изгороди. Слева от него, далеко на лугу, косили сено муж Эйирме, Частейн, и его старшие сыновья. За изгородью начинался огород — аккуратные грядки зеленого лука, свеклы, репы и капусты. Из трубы избушки за огородом вилась струйка дыма.