Избранные произведения. Том II

Потом, когда они поднимались по трапу на свой корабль, молодые, отвернувшись от нее, собрались на баке, где продолжили вечеринку. О Майе забыли — она не была частью всего этого. Посмотрев им вслед, она присоединилась к Мишелю в их маленькой каюте ближе к корме. Она кипела и ничего не могла с этим поделать, хоть и испытала шок, когда это увидела: иногда она просто на дух не переносила молодежь.

— Я их ненавижу! — заявила она Мишелю.

Она ненавидела их только потому, что они были молоды. Она могла презирать их за их безрассудство, глупость, незрелость, ограниченность, и это все было правдой, но она также ненавидела их молодость — не физическое совершенство, а сам возраст и то, что у них еще все было впереди. Ведь не было ничего лучше, чем предвкушение. Иногда она просыпалась от счастливых снов, в которых смотрела на Марс с «Ареса», вскоре после того, как они выполнили аэродинамическое торможение и стабилизировались на орбите, готовясь к высадке. И пораженная внезапным переносом в настоящее, понимала, что это для нее было лучшим моментом из всех, это волнующее предвкушение при виде огромной планеты, где все казалось возможным. Это и была молодость.

— Подумай о них просто как о попутчиках, — посоветовал Мишель, как и во все предыдущие разы, когда Майя признавалась ему в этом чувстве. — Они будут молоды ровно столько же, сколько были мы: щелк — и все, да? А потом состарятся и умрут. Мы все через это проходим. Сотней лет больше, сотней меньше — без разницы. И среди всех людей, кто жил и когда-либо будет жить, эти — единственные, кто живет в ту же эпоху, что и мы. Мы живем с ними в одно и то же время, и поэтому мы современники. А наши современники — это единственные, кто может по-настоящему нас понять.

— Да-да, — согласилась Майя. — Но я все равно их ненавижу.

Воздушные линзы прожгли поверхность везде примерно на одинаковую глубину, поэтому, когда их лучи прошли над кратером Гейл, они прорезали широкую полосу поперек обода на северо-востоке и юго-западе. Но эти прорезы находились выше уровня русла в остальных участках канала, так что в ободе были вырыты более узкие проходы, а во внутренней площади — создано озеро, напоминавшее шарик бесконечного термометра канала. Система античной номенклатуры Лоуэлла здесь почему-то не использовалась, и у северо-восточного шлюза располагался городок под названием Бёрч-Тренчез, тогда как на юго-западе был город покрупнее — Бэнкс. Последний находился в зоне расплава и поднимался широкими изгибающимися уступами на сохранивший свой прежний облик край Гейла, откуда открывался вид на все внутреннее озеро. Это был безумный город, где экипажи и пассажиры спускали трапы, чтобы присоединиться к практически беспрерывным празднествам. Этой ночью гуляния были посвящены прибытию кампании «Свободный Марс». Просторная травянистая площадь, поместившаяся на широком уступе над озерным шлюзом, была набита людьми. Некоторые из них слушали речи, произносимые с плоской крыши, где была устроена сцена, другие, не обращая внимания на эту суматоху, что-то покупали, просто прогуливались, пили, сидели над шлюзом, где ели купленную в дымящихся палатках еду, танцевали, бродили по верхним районам города.