Избранные произведения. В 3 т. Т. 3: Псалом; Детоубийца

Толстой. Чернь в волнении. Сей заговор царевича страшен не столько вельможными бунтарями, сколько чернью, которая к нему примкнуть намеревалась. Во многих местах подметные письма явлены в народе. (Входит Афросинья в сопровождении Румянцева.) Государыня моя, Афросинья Федоровна. Поздравляю вас, мою государыню, с благополучным выздоровлением. Милостью Божией все исправилось, как мы с вами желали.

Румянцев. Государь, Афросинья Федоровна к очной ставке с царевичем готова.

Петр(к Афросинье). Вот ты, однако, какова. Рыжа да ростом мала. Чем сердце моего сына покорила, не пойму.

Румянцев. Простите, государь, однако уж на чей вкус.

Петр. Да уж в этом нет моего, государева, слова. А в ином я слово держу. Смотри, девка, за мной не пропадет.

Афросинья. О том помню, государь.

Вводят царевича.

Алексей. Афросиньюшка! Сердце мое! (Хочет к ней броситься, но стража удерживает его.) Матушка моя, писал к тебе, как узнал, что ты уже в Риге. Баб тебе в помощь посылал. Как Селебен-то наш?

Толстой. Отвечайте, Афросинья Федоровна. Кому письма писал из русских ли иль из иноземцев? Сколько раз в Тироле и в Неаполе?

Алексей. Селебен-то наш как, Афросиньюшка?

Афросинья. Писал по-русски, писано не в первых днях, но гораздо спустя, как в крепость посадили.

Алексей. Афросиньюшка, где наше дитя? Я лишен титула и по обещанию батюшки буду на покое с тобой жить в деревнях.

Афросинья. Также писал к кесарю с жалобами на государя. К кесарю писал жалобы многажды. Сказывал мне, что в войске бунт, и когда слыхал о смущении в Макленбургии, тогда о том радовался и всегда желал наследства. Для того и ушел, чтоб ему жить в покое, доколе отец жив будет. И наследства он, царевич, весьма желал и пострижения отнюдь не хотел.

Толстой. На кого царевич надежду имел?

Афросинья. Надежду имел на сенаторей. Говорил: чаю-де, сенаты и не сделают, что хочет батюшка.

Петр(Алексею). Верно ли, имел надежду на Сенат?

Алексей (тихо). Я имел надежду на тех, кто старину русскую любит. (Плачет.)

Афросинья. Он говаривал мне, что хочет ехать в некие вольные города. Едучи из Гданьска, не упомню, в каком городе бранденбургском, что подле моря, подвыпив, говорил мне да тем, что были при мне: армия да гвардия моя будет. Вся от Европы граница моя будет. А когда господин Толстой приехал в Неаполь, царевич хотел из кесарской провинции уехать к Папе Римскому, я его удержала.

Толстой. Афросинья Федоровна, скажите про письма.

Афросинья. В фортеции Неапольской отдал мне царевич письма черные и велел оные сжечь, однако ж я не сожгла, в постель спрятала и в обозе привезла.

Алексей вскрикивает и закрывает лицо руками.

Толстой. Вот письма, государь. (Протягивает письма.)

Афросинья. А писал царевич, чтоб в Петербурхе их подметывать, а иные архиреям подавать.

Толстой. Государь, письма случай подают для открытия главных тайностей заговора.

Петр(Алексею). Когда слышал, будто бунт в Макленбургии в войсках, и радовался, то, чаю, не без намеренья было пристать к оным бунтовщикам?

Алексей(устало). Когда б прислали ко мне, то я б к ним поехал. А без присылки не имел намеренья.

Толстой. Государь, все сказано. Перед вами, государь, не сын неспособный, бежавший от принуждения к деятельности и возвратившийся, чтоб жить в деревне с женщиной, которую полюбил. Нет, государь, перед вами наследник престола, хорошо знающий свои права и требующий их. Он рассчитывает на сочувствие многих, прислушивается к слухам, имеющим целью гибель отца, готовый воспользоваться возмущением, если б даже отец еще был жив, лишь бы возмущающиеся были сильны. Готовый даже возмутить чернь. Но того мало, государь. В письмах к сенаторам и духовенству программа деятельности по занятию престола уже начерчена. Близкие к вам люди будут заменены другими, все пойдет наоборот, все, что стоило вам, государь, таких трудов, все, из-за чего вы, государь, подвергались таким бедствиям и наконец получили силу и славу для себя и государства. Все будет низвергнуто. И, конечно, не будет пощады государыне Екатерине Алексеевне и детям ее.

Петр(Алексею). Я поклялся сохранить тебе жизнь, но не я, а ты нарушил клятву, утаив наиважнейшие дела и особливо замысел свой бунтарский против нас.

Алексей(падает в ноги, плачет). Милости прошу, милости, батюшка.

Петр. Кающимся и повинующимся милосердие. Однако ныне, когда выставлена неполнота и неправильность твоих прежних показаний, уж не я, отец, а суд и закон государства российского пусть о тебе позаботится. Я, Алексей, хотел тебе блага, а ты был всегдашний мой противник. (К Толстому.) Одеть на него железа и отвести в крепость.