Избранные произведения в двух томах. Том второй

Орлов посмотрел на часы. Было уже близко к одиннадцати. К одиннадцати Орлов привык уже быть у дамы своего ожиревшего сердца, тифлисской красавицы, Нины Георгиевны. Опоздает!

Искоса поглядывая на Орлова, его высочество вперемежку с мечтами о караверанском казачестве, в свою очередь, думало об Орлове:

“Соня! Обжора! Кутузову подражает! Никакого государственного размаха! Туша, набитая соломой! Никаких планов! Карьеру делает на шпионстве! Гессенский клоп! Опять присосется со своими канцелярскими докладами!”

— Что у вас там? — резко остановился он перед Орловым, кивая головой на его портфель. — Что-нибудь важное?

— Разрешите доложить, ваше высочество.

— Докладывайте.

Они вернулись к столу и сели на прежние места.

— Генерал Воропанов, генерал Пирогов, генерал Буроклыков, ваше высочество, пишут…

— Сводку! — оборвало его высочество.

“А, ты так? — внезапно озлившимися глазами взглянув на его высочество, подумал Орлов. — Сводку так сводку!”

— В армиях, ваше высочество, неблагополучно.

— Опять транспорт? Я просил ишачьими вопросами меня не беспокоить.

“Ишачьими вопросами”? — регистрировал где-то у себя в желчи Орлов и с напускной кротостью возразил:

— Не в транспорте дело, ваше высочество. Дело в настроениях армий.

— У моих армий должно быть только одно настроение: вперед, на врага!

— Имеются и другие настроения, ваше высочество.

— Агитация социалистов! Выловить и перевешать.

— Социалистов мы вылавливаем, ваше высочество. Метехская тюрьма переполнена. Солдаты волнуются, ваше высочество.

— Плохо кормите! Сколько раз я вам говорил, что солдат — это ноги, живот и ружье! Ноги солдата должны быть обуты, живот — набит, ружье — заряжено. Тогда — победа!

— Ежедневная дача улучшена, ваше высочество. Выдается вермишель. Соль поступила на фронт в достаточном количестве.

— Ну и что же? Не едят вермишели? Бульона к ней требуют? Гренков с сыром? Салфеток? Мадеры?

Выждав, пока прошла вспышка и даже как-то подпольно насладившись ею, Орлов продолжал тем же убийственно спокойным тоном:

— Едят, ваше высочество. На воде варят и едят. Но волнуются.

— Вы судите по донесениям генералов? Наши генералы любят панику. Кто волнуется — под ружье! Под ранец! а в ранец — кирпичей! Сутки простоит — успокоится!

— У меня имеются, ваше высочество, секретные сведения из другого источника. Тайный английский агент при урмийском отряде, служащий в Шерифхане в союзе городов, доносит…

— Откуда вы знаете, что доносит тайный агент Англии?

— Он и у меня служит, ваше высочество.

Его высочество пустило смеховую трель…

— Что же он вам доносит? — Его высочество сделало ударение на слове “вам”.

— Он доносит, выше высочество, что патриотический дух в армиях угасает, что солдаты ропщут и не понимают, зачем они стоят в Персии…

— С каких пор солдаты должны понимать? — прервало его высочество. — Вы верите английским источникам? Вы испугались обычной генеральской паники? Вы знаете, каких нам дали на этот фронт генералов! Канцелярские крысы, а не генералы! Астмики! Геморроидики! Ревматики!

По лицу Орлова пробежала тень. Камни летели явно в его огород.

— В наступление! Наступление оздоровит армию. А сомнительными источниками советую вам не пользоваться.

— Не угодно ли ознакомиться с документами, ваше высочество?

— Кавказская армия верна царю, — он слегка поперхнулся перед этим словом, — и отечеству.

Его высочество встало, показывая, что доклад окончен.

Когда толстая спина Орлова была уже в дверях, его высочество еще что-то вспомнило.

— Зачем вы ко мне этого докторишку на прием допустили? Как его? Погосов? Поносов?

— Доктор Ослабов, ваше высочество. У него важные рекомендации из Москвы.

— Чего он хочет от меня? Чего он вообще хочет?

— Единственно из патриотических чувств желал представиться вашему высочеству.

— Откуда вы это знаете? Из его слов? Это тоже достоверный источник осведомления?

— Его бумаги, ваше высочество.

— Его бумаги? Его образ мыслей, вот что важно.

— Я имел с ним беседу. Вполне преданный патриот.

— Я не ретроград, вы знаете. Я либерал. Я благожелательно отношусь к реформам. Но пока война — никаких реформ. Кончим войну — тогда реформы… Но этот доктор Слабов…

— Доктор Ослабов, ваше высочество, — почтительно склоняя голову, прервал эту декларацию Орлов.

— Чего он хочет? Он толстовец? Он едет на войну и боится крови? Я ему высказал свои взгляды. Он был поражен. Он кончил естественный факультет в Петрограде. Чему их там учат? Вы слышите, я вас спрашиваю, чему их там учат?

— Резать трупы, ваше высочество, — сострил Орлов, изнемогая от нетерпения уйти отсюда скорей, чтобы не слишком опоздать к своей даме.

— Вы не лишены остроумия.

Жестокая улыбка проскользнула по губам его высочества.

— А живых людей резать не учат? — продолжало оно. — Фронт научит! Пошлите этого доктора на фронт, в Урмию, в наступление! И впредь мне таких институток в галифе не представлять!

Орлов поклонился и вторично направился к двери. На полпути ему еще раз пришлось остановиться.

— Да! Вы проходили по лестнице?

Едва сдерживая себя, Орлов ответил:

— Проходил, ваше высочество.

— Чем там пахнет?

— Не могу знать, ваше высочество!