Избранные произведения в одном томе

— Где туалет? — спрашивает Джорри. Она вытерла лицо, но неумело: потекшая тушь размазалась по щекам. Тин отбирает у нее платок и стирает черные разводы, как может.

— Ты меня подождешь у входа? — жалобно спрашивает она.

— Мне тоже надо. Встретимся в баре.

— Только не застревай на целый день, — говорит Джорри. — Надо быстро валить из этого курятника.

Она становится раздражительной: видно, уровень сахара в крови падает. В суматохе приготовлений они забыли пообедать. Сейчас Тин вольет в нее спиртного, чтобы она быстренько воспрянула, и подведет к сэндвичам без корки. Потом, после одной-двух лимонных полосок, ибо какие же поминки без лимонных полосок, Тин и Джорри быстренько смоются.

В мужском туалете он налетает на Сета Макдональда, почетного профессора из Принстона, специалиста по древним языкам, заслуженного переводчика орфических гимнов и, как выясняется, давнего знакомого Гэвина Патнема. Не в профессиональном плане — они встретились на средиземноморском круизе «Злачные места античного мира», сошлись характерами и потом в течение нескольких лет переписывались. Тин и профессор выражают друг другу соболезнования; Тин из привычной осторожности изобретает легенду, объясняющую его присутствие.

— Мы оба интересовались Адрианом, — говорит он.

— Ах да, — отвечает Сет, — я тоже заметил аллюзию. Весьма искусно.

Из-за этой неожиданной задержки Джорри успевает выйти из туалета раньше Тина. Нельзя было выпускать ее из виду! Она щедро обсыпана блестящей металлизированной бронзовой пудрой и сверх того — еще кое-чем: крупными сверкающими золотыми блестками. Теперь она похожа на кожаную сумку, расшитую пайетками. Видно, протащила все это контрабандой: компенсация за то, что он не позволил ей надеть ядовито-розовый костюм от «Шанель». Конечно, она не могла как следует разглядеть общий эффект в зеркале в туалете; ведь наверняка ей не пришло в голову надеть очки для чтения.

— Что ты сде… — начинает он. Она пригвождает его взглядом: «Не смей!»

Она права: уже ничего не поделать.

Он хватает ее за локоть:

— Вперед, легкая кавалерия!

— Что?

— Пойдем выпьем.

Взяв по бокалу недорогого, но сносного белого вина, они направляются к столу, где сервированы закуски. Разглядев толпу, окружающую стол, Джорри цепенеет:

— Вон она, рядом с третьей женой! Смотри! Вон там!

Она вся дрожит.

— Кто? — спрашивает Тин, прекрасно зная ответ. Горгона, Эта-как-ее-там, К. В. Старр собственной персоной, он узнает ее по фотографиям в газетах. Маленькая седая старушка в неуклюжем стеганом пальто. Никакой пудры с блестками, вообще ни намека на косметику.

— Она меня не узнала! — шепчет Джорри. Теперь она бурлит весельем. Да кто тебя узнает-то, думает Тин, под этим слоем штукатурки и драконовой чешуи на лице. — Она посмотрела прямо сквозь меня! Пошли подслушаем!

Отзвуки их детского подслушивания. Джорри тянет его вперед.

— Джорри, фу! — командует он, словно плохо воспитанному терьеру. Но тщетно: она рвется вперед, натягивая невидимый поводок, который он не успел закрепить у нее на шее.

Констанция В. Старр держит в одной руке сэндвич с яичным салатом, а в другой — стакан воды. Вид у нее настороженный и даже загнанный. Женщина справа от нее — видимо, та самая безутешная вдова, Рейнольдс Патнем, в девственно-голубом костюме и жемчугах. Она и правда выглядит довольно молодо. И похоже, не слишком убивается. Но с другой стороны, ее муж и не вчера умер. Справа от миссис Патнем стоит Навина, красивая молодая поклонница, которая разрыдалась, произнося надгробную речь. Она, кажется, полностью оправилась и взяла себя в руки.

Но сейчас она говорит не о Гэвине Патнеме и его бессмертных строках. Тин настраивает слух на плосковатый по интонациям выговор уроженки Среднего Запада и понимает, что девушка выражает свои восторги по поводу Альфляндии. Констанция В. Старр откусывает кусок от сэндвича; она, вероятно, слышит подобное не впервые.

— Проклятие Френозии, — говорит Навина. — В четвертой книге. Это было так, так… эти пчелы, и Алая Колдунья из Руптуса, замурованная в каменном улье! Это такое, такое…

Слева от знаменитой писательницы — брешь, и Джорри проскальзывает туда. Одной рукой она цепляется за Тина. Выставляет голову вперед, впитывая каждое слово. Она что, собирается выдать себя за поклонницу Старр? Что она задумала?

— Третья книга, — поправляет Констанция. — Френозия впервые появляется в третьей книге, а не в четвертой.

Она снова откусывает от сэндвича и невозмутимо жует.

— О, конечно, конечно, в третьей книге, — Навина нервно хихикает. — И мистер Патнем сказал… он сказал, что вы и его вставили туда. Когда вы вышли за чаем, — это к Рейнольдс, — он мне сам сказал.

Лицо Рейнольдс застывает: это браконьерство, вторжение на ее территорию.

— Вы уверены? — спрашивает она. — Он всегда отрицал именно…

— Он сказал, что очень многого вам не рассказывал, — говорит Навина. — Щадил ваши чувства. Он не хотел, чтобы вы чувствовали себя брошенной — ведь вас в Альфляндию не пустили.

— Вы лжете! Он мне всегда все рассказывал! Он считал, что Альфляндия — полная чепуха!